Тут оба воина почувствовали, что кто-то третий вмешался в их объяснение. Иоана, в одной рубашке и шароварах, давно уже стояла у входа в шатер – и слышала весь разговор.

Бела Андраши повернулся к воительнице и сказал, все еще смеясь:

– Вот видишь, как хорошо сделал Албу?

Иоана вскинула голову, ноздри тонкого носа дрогнули – Андраши не сомневался, что она вспомнила их собственную беседу за минуту до возвращения ее знаменосца. Но вслед за этим валашка улыбнулась обоим мужчинам.

– Прекрасно! Прекрасно, Албу!

Албу, опять помрачнев, торжественно поклонился ей.

– Рад послужить моей княгине.

Тут улыбка сбежала и с лица Андраши – но Албу и Иоана больше ничего не сказали друг с другом; еще раз поклонившись обоим господам, валах ушел отдыхать.

Пшеницу, принесенную им, почти тотчас расхватали – а потом у костров раздался стук ручных мельниц: воины мололи зерно на лепешки…

Предводитель еще раз оглядел лагерь – все было спокойно – а потом подошел к невесте и положил ей на плечо потемневшую, загрубелую руку.

– Иди в шатер, тебе нужно отдохнуть.

Иоана склонила голову, не споря, - а потом ушла в шатер, куда граф тотчас последовал за нею: конечно, косо смотреть на это никто не смел. По крайней мере, открыто…

Иоана села на подушки, на турецкий манер раскиданные по одеялу из овчины, и стащила высокие сафьяновые сапоги с острыми носами; потом, скрестив ноги, обхватила руками ступни и закрыла глаза. Светильник с благовонным маслом освещал ее смуглое, темное лицо, трепещущие черные ресницы.

Потом валашка спустила ноги с ложа и обхватила колени руками.

Андраши думал, что Иоана приляжет, но она только низко склонила голову и застыла в такой позе; черные волосы покрыли алые турецкие шаровары.

Андраши сел рядом и приобнял ее; Иоана прижалась к своему вождю, а он с нежностью сказал:

– Приляг, вздремни!

Иоана покачала головой – не рисуясь, не храбрясь.

– Не могу, - тихо сказала она. – Я чую опасность и не могу положиться на твоих разведчиков. Они докладывают, что все спокойно, так, как будто мы в раю, а не в Валахии!

У нее вырвался резкий смех. Андраши откинул с ее плеча спутанные волосы и стал поглаживать шею; плечи Иоаны вскинулись, но потом опустились, и она облегченно вздохнула.

– Даже если придет враг – нельзя не спать, - ласково сказал ее возлюбленный. – У нас три тысячи воинов, тебя надежно охраняют!

– Я не желаю, чтобы меня надежно охраняли!..

Тут впервые за эту беседу Иоана показала лицо женщины, почувствовавшей свою силу.

– Я желаю сама встретить опасность как воин! И больше всего боюсь встретить ее как… как…

Иоана тяжело дышала.

– Как женщина, - сказал Андраши с бесконечной нежностью и восхищением. – Но сейчас все спокойно, любовь моя, поверь!

Иоана качнула головой – а потом вдруг легла на подушки, вытянув усталые ноги и разбросав руки. Затем перекатилась на бок и потянулась. Андраши склонился к ней и поцеловал в лоб.

– Не следовало тебе весь день скакать в доспехах!

– Нет, - пробормотала валашка; глаза у нее уже закрывались. – Если бы на нас напали, без доспехов я бы…

– Не смогла бы дать отпор, - прошептал Андраши. Он кивнул с пониманием. Доспехи придавали Иоане то мужество, которого ей недоставало до воинского.

Иоана, казалось, заснула; венгр тихо вышел из шатра и сел на траву. Ему тоже требовался отдых.

Спустя некоторое время послышались тяжелые шаги – граф встал. Подошел Албу. Валах коротко поклонился, встретив взгляд голубых глаз.

– Вот, я принес госпоже…

Албу замялся.

– Лепешку? Благодарю тебя, мой друг, - улыбнувшись, сказал белый рыцарь, услышавший запах горячего хлеба. – Иоана спит. Я накормлю ее, когда она проснется.

Но тут белые полотнища шатра раздвинулись, и оттуда выглянула черная голова княгини.

– Албу принес мне ужин? Спасибо!

Улыбаясь, Иоана быстро выступила наружу и взяла горячую лепешку; она поморщилась, но не перестала улыбаться. Разломив твердую пропахшую дымом лепешку, она протянула половину жениху.

– Отведай нашего хлеба, князь!

Она не видела в сумерках, как застыло на миг лицо венгра; но потом он покачал головой и сказал:

– Я не голоден.

Иоана хмыкнула и взглянула на Албу.