– Стоять! – крикнул он. – Без приказа никому не двигаться!

Он перевел дух. Иоана, которая была в передних рядах, засмотрелась на белого рыцаря на белом коне – светлые волосы струились из-под посеребренного шлема со страусиным пером, солнце зажигало огоньки в самоцветах, усыпавших поводья. Белый конь поднялся на дыбы. Андраши обнажил меч.

Валахи и венгры, едва стоявшие на месте, заколотили мечами о щиты. А предводитель вдруг, точно внезапно утратив боевой дух, опустил оружие и, пришпорив коня, врезался в передний ряд; ему в недоумении дали дорогу. Андраши подскакал к Иоане.

– Ты еще можешь отойти в сторону! Никто не упрекнет тебя! – воскликнул он. – Ты уже сделала очень много!

– Как ты только можешь так говорить, - дрогнувшим голосом перебила его Иоана. – Куда мне отойти? Меня затопчут, как только начнется битва! А если мы погибнем, то и я со всеми, мне не нужно подобия жизни, которое останется мне после вашей смерти!..

– Да будет так, - прошептал венгр, склонив голову.

Разорвав строй, он опять вынесся вперед.

– Братие! – крикнул князь. – Сотворим в сердце молитву о победе! Мы разобьем супостата – или ныне же вознесемся к Господу, дабы воссесть одесную Его!..

И тут все увидели, что врата города отворяются. А потом оттуда повалило черное полчище – пехота и конники султана, сипахи. Это были рыцари Аллаха, как воины Андраши были Господними рыцарями: закованные в латы, с мечами, щитами и увенчанные шлемами. Да только шлемы эти – железные шапки в виде тюрбана с кольчужной сеткой, спускавшейся на плечи, - разнились от шлемов христиан так же, как разнится купол мечети от купола церкви.

На стенах Тырговиште появились лучники. Лучники изготавливались к бою и среди вражеской пехоты.

Албу, сидевший на коне позади Иоаны, с ненавистью различил между турками и валахов, одетых как турки. Он получше перехватил копье, предвкушая, как оно пронзит одну из этих чешуйчатых грудей, – хорошо бы предателя-перебежчика!

– К победе! – прокричал Андраши, высоко воздев меч. – К победе или в рай!..

– К победе или в рай! – мощно откликнулись конники.

И Бела Андраши помчался на врага, и все войско двинулось за ним. Иоана скакала среди своих валахов, и в руке у нее был меч, потому что копьем она не владела; но дочь Валахии слышала неистовый крик, несущийся отовсюду, крик, ржание, горячившее коней и всадников, и безумие битвы захватило ее, как ее далеких языческих предков. Она уже не осознала, когда лучники Раду Красавчика начали выпускать стрелы, не видела, как падают по сторонам ее кони и люди. Иоана кричала и ярила своего скакуна, торопя его в бой. И лавина просто смыла передние ряды неприятеля: с такою яростью даже турки встречались нечасто. Иоана рубила и колола с седла, как это делали ее товарищи, - и поражала врага не хуже их. Как будто вместе с нею меч поднимала и опускала рука героического предка, некогда владевшего им, – и вдвое, втрое умножалась ее сила…

Сколько рубились валахи, венгры и турки – никто уже не сознавал. Но Бела Андраши вдруг понял, что его сила одолевает: наконец одолевает, и город будет его. Но тут врата отворились опять, и оттуда высыпало черное подкрепление.

Ворота Тырговиште захлопнулись снова, и битва вновь закипела, вспенилась кровавыми бурунами. Самые лучшие, самые яростные бойцы Андраши во главе с Албу прорвались к стенам; но сипахи окружили бы их там и смяли. Однако тут случилось то, чего не ожидали ни защитники, ни захватчики.

Ворота открылись в третий раз – и теперь уже не для своих, а для воинов Андраши!

Албу Белые Волосы первым ворвался в город; и только тут осознал, что произошло: Раду Красавчика предали изнутри!

– Победа! Победа наша! Валахия и орел!.. – прокричал Албу, с ног до головы покрытый кровью, как ужаснейший из благородных язычников. Конник перехватил копье, сунутое в руку не то своим, не то перебежчиком из людей Тырговиште, и вновь ринулся в бой. Он уже не видел, что рядом с ним бьется и одолевает врага его князь, что рядом бьется и одолевает врага его княгиня – воин торжествовал, торжествовал каждым ударом меча, каждым ударом сердца. А потом вдруг конь Албу упал на колени; потом конь завалился на бок, и воин грянулся оземь, понимая, что умирает, и перед смертью торжествуя. Наступила темнота.

Потом перед глазами прояснело, туман разошелся, и Албу увидел…

– Мы победили! – улыбаясь, прошептала чернокосая княгиня, тормоша своего охранителя и роняя счастливые слезы ему на грудь. – Албу! Не смей падать в обморок, ты жив, слышишь?..

– Он легко ранен, но ударился головой и потерял много крови. Мы выходим его, - откликнулся голос златокудрого князя.

Албу закрыл глаза и позволил себе провалиться в блаженное беспамятство.

========== Глава 60 ==========

Они въезжали в город торжественно – строем гордых, победительных латников: никто из тех, кто мог держаться в седле, уже не помнил о своих ранах. Полоскались на ветру сбереженные стяги, и выше всех – два ярчайших, алых знамени: стяг Белы Андраши, золотой коршун, и стяг Иоаны, серебряный орел на католическом кресте. Албу был все еще слишком слаб, и знамя Иоаны вез Мареа, второй охранитель некоронованной государыни.

Пока еще некоронованной – но те, кто опускался на колени на улицах Тырговиште при виде победителей, уже видели на ней венец. Сопротивления почти не оказывали – те, кто мог его оказывать, были или безжалостно перебиты, или ранены: остальные же, будь то турки или валахи, уже представляли за спинами завоевателей несметные полчища венгерского короля. То, что Корвин вступил в дело всерьез, не оставляло сомнений.