Йен не знал, что примерно то же самое в этот вечер ощущала и Нина. Вот только, в отличие от Сомерхолдера, её молодой человек был рядом с ней, и поэтому в его объятиях она так отчаянно искала спасение от своих мыслей и чувств, любое проявление которых она всеми известными ей способами пыталась в себе заглушить. Нине Остин действительно нравился, но её беда была в том, что она уже сейчас пыталась убедить себя, что чувствует к нему гораздо большее, чем есть на самом деле.

Громкая музыка, доносившаяся из мощных колонок, установленных в зале ресторана и, казалось, уже начавшая течь по венам, стихла, и ди-джей объявил медленный танец. Сам не зная, почему, Сомерхолдер несмело подошёл к Нине и Остину, услышав нежные звуки печальной испанской гитары, с которых начиналась композиция Марка Энтони.

Soundtrack: Marc Anthony — When I Dream At Night

— Ты не против, если я украду твою девушку на этот танец? — спросил он у парня.

Нина изумлённо посмотрела на Йена.

— Только если Нина не против, — сдержанно ответил Стоуэлл, чувствуя, как в нём зажигается ревность. Он знал, что Нину и Йена долгое время связывали отношения, но старался не нервировать себя.

— Если мистер Сомерхолдер настаивает…

— Я был бы рад разделить этот танец с тобой, — сказал Йен.

— Я согласна, — кивнула Нина, посмотрев на Остина и поняв, что он не против.

Сомерхолдер подал Николине левую руку и в следующее же мгновение ощутил тепло её ладони. Он обхватил её руку своей и немного приподнял её, и провёл болгарку на танцпол. Оказавшись на танцполе, Йен положил правую руку на середину спины Нины и мягко взял её правую руку, поддержав её на уровне плеча, показав таким образом, что ведущим в танце будет он.

— Очень печальная для свадьбы песня, — заметила Нина, когда Йен закружил её в медленном, очень нежном и чувственном танце, и услышала, что её голос дрогнул.

— Кэндис и Джо любят Марка Энтони, — отозвался брюнет. — Наверное, поэтому они решили не отказывать себе в удовольствии услышать голос любимого исполнителя ещё раз.

Нина и Йен не были профессиональными танцорами, но их движения были настолько изящны и плавны, что казалось, будто бы они свободно говорят друг с другом на великолепном языке танца, который связывал их сейчас больше, чем что-либо другое.

Я знал любовь и знал одиночество,

Я прошёл сто дорог в поисках приюта.

Но оказалось, что у меня в душе есть

укромное местечко,

Которое может овладевать всем моим

естеством.

Но пока я провожу все свое время с любой,

Кто хоть немного похож на неё.

— Что ты чувствуешь, когда слышишь эту песню? — спросил Йен, легонько потянув Нину, приглашая сделать переход в другую сторону.

— Это не просто песня, — ответила Добрев. — Мне кажется, это крик души, плач сердца… Когда я слышу эту композицию, мне почему-то представляется пустыня и одинокий странник, мужчина лет тридцати, который пришёл сюда, в заброшенный Богом край, в надежде найти наконец девушку, мысли о которой он не мог отпустить все эти годы. Но её нигде нет, и единственное, что ему остаётся — это вспоминать о ней, мечтать о ней… Поэтому ночь для него становится любимым временем суток: только тогда он может увидеть любимую.

Сомерхолдер заворожённо слушал девушку, смотря ей в глаза, и не мог сказать и слова. Начался припев, и Йен наклонил Нину. Болгарка почувствовала учащённое горячее дыхание брюнета, которое слилось с сандаловым ароматом его парфюма.

Всё время, что Нина и Йен танцевали друг с другом, за ними пристально наблюдал Остин. Он попросил у официанта принести ему бокал шампанского и залпом выпил его. Он тщетно пытался себя успокоить, повторяя себе: «это просто танец». Но парень чувствовал, как горят его щёки. Он уже несколько раз успел пожалеть о том, что позволил Йену пригласить Нину на танец. Хотя ничего фамильярного они друг другу не позволяли, и все их касания друг к другу были робкими и не заходили за грань, Остин, как никто другой, со стороны видел, что между этими двумя в воздухе парят искры, когда они смотрят друг на друга или друг друга касаются. Остин понимал, что из-за танца не стоит начинать скандал на ровном месте и, стиснув зубы, ждал, когда же закончится композиция.

— А какие эмоции вызывает эта композиция в тебе? — спросила Нина.

— Она и правда очень печальная, — ответил Йен, выполнив приставной шаг. В этот момент Сомерхолдер понял, что Нине становится тяжело успевать за ним, и замедлил свои движения. — Но мне кажется, что эта история оставляет надежду на счастливый финал. Кто знает, может быть, этот странник однажды утром проснётся и увидит рядом с собой ту, которую так долго пытался найти в женщинах, совершенно для него чужих.

Начался последний припев, и Йен несколько раз провёл Нину под своей рукой. В танце возникали моменты, когда они встречались взглядами. В глазах своего партнёра каждый из них видел своё прошлое, от которого уже невозможно было скрыться.

Я живу только во сне.

И неважно, что она придумана мною…

Я живу только во сне.

Я ловлю каждое её движение,

Снова и снова влюбляясь в нее.

Когда композиция закончилась, Йен кивнул Нине.

— Спасибо за танец, — сказал он, и Добрев кокетливо улыбнулась.

Сомерхолдер подвёл Нину к Остину, и та неожиданно даже для него самого бросилась к нему и крепко взяла за руку.

— Береги свою девушку, — улыбнулся Йен.

Нина не понимала, что с ней творится. Ей было очень жарко, отчего на лбу, кажется, даже выступила испарина, коленки дрожали, и она сама начинала жалеть о том, что согласилась на этот танец с человеком, с которым её связывало так многое… Кто же он для неё? Бывший жених. Бывший любовник. Отец её ребёнка. Мужчина, которого она так любила и который каждым своим появлением в её жизни поднимал массу вопросов, ответы на которые найти было невозможно.