— Господи, у меня самый лучший бойфренд в мире! — воскликнула Нина, всплеснув руками. — Подожди, я сейчас оденусь и съезжу в магазин вместе с тобой.

Нина уже хотела уйти, но Остин, взяв её за плечи, задержал её.

— Сегодня на кухне командую я, — сказал он, обнимая болгарку сзади, скрестив руки у неё на животе. — А ты отдыхаешь. Это не обсуждается.

— Так нечестно, — мотнула головой Нина.

— Всё, я ушёл! — крикнул Остин, отходя от девушки и поспешно хватая куртку.

Парень уже хотел было выйти из дома, как буквально около входной двери развернулся.

— Я кое-что забыл.

— Деньги? — спросила Нина.

— Нет, — хитро улыбнулся Остин. — Это.

С этими словами Стоуэлл притянул болгарку к себе и горячо поцеловал, оставив на её губах приятный привкус мяты.

Когда Остин ушёл, Нина задумалась. О таком парне, как Стоуэлл, действительно, можно было только мечтать: он был весёлый и заботливый, добрый и честный, очень внимательный и терпеливый. Рядом с ним на душе у Нины становилось теплее. Эти чувства очень напоминали ей то, что она обычно испытывала, когда приезжала в Торонто и после нескольких месяцев разлуки оказывалась в объятиях родителей и любимого старшего брата. Остин давно стал ей близким и очень родным, но когда он обнимал её, её сердце не замирало от трепета, когда он целовал её, по коже не бежали мурашки. Их отношения с Остином теперь развивались «по накатанной», и Нина с каждым днём всё острее чувствовала, насколько они отличались от их отношений с Йеном. Не было в них этакого «маленького взрыва», искр, сумасшествия. В них не было страсти — и речь идёт даже не только о сексе: порой Нину вогнать в краску мог один только взгляд Сомерхолдера, по которому становилось понятно, какие чувства она будоражит во всём его естестве.

С Остином Нина в отношениях была, скорее, на равных. С Йеном же она могла почувствовать себя слабой и беззащитной, иногда даже ведомой. Нине этого не хватало, хоть она и понимала, что, как бы её не любил Остин, другим человеком он не станет. Точнее — не станет Йеном. Она и сама не могла понять, почему за это время она так и не смогла почувствовать к Остину то, что испытывала к Йену. Наверное, для любви это совершенно неудивительно. Нина отчего-то чувствовала свою вину перед Стоуэллом. Её угнетали собственные ощущения, и как ей быть дальше, она не знала. Нина никогда бы не стала жить с нелюбимым мужчиной, но Остин сейчас был нужен ей как никогда: она всё же надеялась привыкнуть к нему и забыть наконец обо всём, что её связывало с совершенно другим человеком.

— Йен, где мы? — спрашивала Никки, пока Сомерхолдер, завязав ей глаза, осторожно вёл её за руку из леса, куда они приехали на пикник, на холм, откуда открывались потрясающие виды на зеленеющую долину Шеннандоа, находившуюся в нескольких десятков километров от Ковингтона.

— Сейчас увидишь, — отвечал он. — Осталось всего-ничего. Так, аккуратно, здесь небольшой спуск.

Йен поддержал Никки за руки, пока она аккуратно спускалась.

— Ещё буквально пару шагов.

Йен и Никки прошли ещё несколько метров и оказались наконец на месте.

— Смолдер, ты меня пугаешь, — хихикнула Никки.

— Я так похож на маньяка? — улыбнулся Йен, развязав девушке глаза.

— Вау… — только и смогла сказать Рид, когда увидела раскинувшуюся под ними казавшуюся бесконечной зелёную долину. Казалось, не только долина — весь мир был у неё на ладони, а во всей вселенной не было никого, кроме них с Йеном. — Это… Просто потрясающе, — выдохнула Никки.

— Мне вдруг захотелось сбежать ото всей этой суеты и вечного шума, — сказал Йен. — Только наедине с природой я могу найти гармонию с собой. В этом мы с тобой полностью совпадаем, и я вдруг подумал, что было бы здорово, если бы эти редкие дни, которые мы можем провести вместе — без бесконечных звонков, работы, нервов — мы провели на природе и обязательно побывали здесь.

— Лучшего подарка я не могла и ожидать, — сказала Никки.

— Но я привёз тебя не только поэтому, — продолжил Сомерхолдер. — Никки, — его голос стал тише и даже робее, — я давно чувствовал, что в моей жизни настала пора, когда мне стали нужны перемены. Мне надоело куда-то спешить, жить на работе, дышать лишь ею. Я давно мечтал о семье, но как трудно в этом мире встретить человека, с которым захочется связать свою судьбу и встретить старость, в котором ты увидишь своё отражение. Но судьба оказалась ко мне благосклонна, — улыбнулся Йен и взял Никки за руку, — и Бог послал мне тебя. Я сам не понимаю, что со мной происходит. Голова кругом и мысли путаются, когда я рядом с тобой… Это безумие. Именно поэтому я всегда хочу быть с тобой. В печали и в радости, в болезни и здравии. Идти с тобой рука об руку и во всём помогать. Воспитывать общих детей, видя в них твои черты.

В этот момент Сомерхолдер встал на одно колено и дастал из кармана брюк красную бархатную коробочку, открыв её.

— И если ты согласна разделить эту жизнь со мной… Я был бы самым счастливым человеком. Николь Хьюстон Рид, ты согласна стать моей женой?

Никки, не сумев сдержать эмоций, прикрыла рот руками и засмеялась, завизжав.

— Йен, я… Я люблю тебя, — только и смогла сказать она.

— Я принимаю это как согласие, — улыбнулся Йен и достал золотое кольцо, которое через несколько минут заблестело на пальце девушки, в этот день ставшей его невестой.

— Ты самый лучший, — выдохнула Никки, нагнувшись к Сомерхолдеру и взяв его лицо в ладони. Йен поднялся и накрыл губы девушки своими. Впереди их ждал насыщенный день.

Когда Никки ответила на его предложение руки и сердца согласием, Йен отчего-то почувствовал облегчение, и в голове у него пронеслась мысль: «Ну вот и всё. Скоро всё будет по-другому». Довольно странные мысли для счастливого жениха, но Сомерхолдера сейчас это волновало мало. Он, как и Нина, в последнее время отчаянно пытался скрыться от прошлого, и был уверен в том, что брак с Никки окончательно поможет ему обо всём забыть. Йен, давно мечтавший о детях, уже собирался завести с невестой разговор о рождении ребёнка — это, как был уверен Сомерхолдер, только укрепило бы их отношения, и Йен и Никки стали бы настоящей семьёй.