«Двадцать пять процентов… Всего двадцать пять процентов!» — эти слова отдавались эхом в душе Никки, и она не верила своим ушам.

— Это же так мало…

— Поймите, — сказал Клэмптон, — организм полностью истощён. Он израсходует последние ресурсы на обеспечение жизнедеятельности. Сколько он ещё продержится — неделю, две, три — никто сказать не может. Хирургическое вмешательство подорвёт его ещё больше. Но работа сердца с двумя клапанами невозможна. В какой-то момент оно может просто не вынести нагрузки.

— Нет… Нет… Нет! — воскликнула Никки, посмотрев на врача. — Этого не может быть. Доктор, он никогда даже гриппом не болел. Он занимается спортом, он…

— Поймите, болезни сердца могут возникнуть на, казалось бы, абсолютно ровном месте. В наши дни это, к сожалению, не редкость. Приобретённые пороки сердца могут возникнуть из-за заболеваний, перенесённых в детстве, о которых пациент может даже не помнить. Способствовать развитию патологий могут и стрессы.

Никки закрыла лицо руками и заплакала. В эти секунду ей казалось, что весь выстроенный ею по кирпичику мир рушился.

— Мы сделаем всё, что в наших силах, — тихо, но твёрдо сказал врач. — Сейчас многое зависит от него самого.

— Может быть, нужны какие-то лекарства? — тихо спросила девушка.

— Ничего не нужно, госпиталь располагает всеми необходимыми препаратами, — заверил Клэмптон. — Просто… Будьте сейчас рядом с ним. Поддерживайте. Разговаривайте. Держите за руку. Ему сейчас это очень нужно.

— Он… Знает о диагнозе? — несмело спросила Никки.

— Нет. Я мог бы ему рассказать, но думаю, что Вы сможете лучше подобрать такие слова, которые не вселят в него панику, — ответил врач. — Лишние переживания господину Сомерхолдеру сейчас ни к чему.

— Доктор… Можно к нему? — робко спросила Никки.

— Сейчас он находится в палате интенсивной терапии, вход родственникам туда не запрещён, — отозвался врач. — Пройдёмте, я проведу Вас туда.

С этими словами Клэмптон махнул рукой в сторону двери и провёл Никки через несколько этажей к отделению интенсивной терапии.

Когда Никки зашла в палату, она ощутила сильное чувство страха и тревоги за любимого человека. Она почувствовала, как руки похолодели.

Йен находился в палате один. Он лежал, раздетый по пояс, на специальной массивной больничной койке. К его груди были прикреплены электроды, с помощью которых специальные аппараты отслеживали его слабое сердцебиение. В руках было несколько игл от капельниц, из которых поступали различные препараты. В носу — трубки от носового ингалятора. Сам Йен был ужасно бледен, дышал неровно и прерывисто. Его губы приобрели синеватый оттенок. Никки захотелось плакать: от того здорового, крепкого мужчины, который был с ней ещё несколько дней назад, не осталось и следа.

Йен лежал не шелохнувшись, и глаза его были закрыты, но когда Никки зашла в палату, он резко открыл их.

— Привет, — прошептала Рид, сев около Йена и взяв его за руку.

— Ты совсем сонная, — слабо сказал он. — Тебе бы поспать…

— Совсем нет, — ответила Никки. — Я не хочу спать, честно.

— Твои глаза говорят об обратном.

— Глаза могут врать.

Йен слабо рассмеялся.

— Но не твои.

Никки едва улыбнулась.

— Как ты?

— Догадываюсь, — усмехнулся Сомерхолдер.

— В смысле? — непонимающе спросила Никки.

— Сколько мне там осталось? — слабо спросил Йен. — Неделя? Две?

— Что ты такое говоришь, — пролепетала Рид, сильнее сжав его руку. — Кто сказал тебе такую чушь?

— По взглядам медсестёр и врачей всё ясно, — с усмешкой слабо ответил Йен. — На меня с такой жалостью ещё никто не смотрел. Да и инфаркт миокарда в тридцать шесть лет вряд ли сулит что-то хорошее. Кроме того, я слышал разговоры врачей. В этом госпитале я стал звездой — с таким сердцем, говорят, не живут.

— Выкинь все эти мысли из головы, — требовательным тоном сказала Никки.

— Я слышал о какой-то операции…

— Врачи возьмутся за неё, — ответила девушка. — Всё будет хорошо, слышишь?

— Всё равно невозможно знать, когда сердце остановится, — прошептал Йен. — Теперь уже от меня ничего не зависит.

— Наоборот! — воскликнула Рид. — Доктора сказали, что тебе необходим позитивный настрой. От этого зависит удачный исход операции. Йен, мысли — материальны. Ты в состоянии «запрограммировать» себя на выздоровление. Ты же хочешь этого, правда? Просто поверь… — прошептала Рид. — Я рядом…

— Я люблю тебя. — тихо сказал Йен. — Пожалуйста, не оставляй меня. Мне… Мне действительно страшно.

— Я здесь.

Никки наклонилась к Йену и легонько коснулась губами его лба. Она пыталась подбодрить Йена и вселить в него надежду на лучшее, но в душе чувствовала невероятный страх за него. Сейчас она готова была молиться любым богам, чтобы врачам удалось стабилизировать состояние Йена и подготовить его к операции. О том, что однажды этого человека может не стать в её жизни, она не хотела даже думать.