На завтра запланирована была фаршированная индейка с соусом из крыжовника со своего сада, лосось под горчичным соусом с картофелем, и жаркое из барашка. Петунья закончила возиться с гусиным паштетом, вынесла его на холод, и присела на табуретку у окна, которое заросло прекрасными ледяными узорами. Она как раз пыталась дыханием растопить небольшой кусочек, чтобы посмотреть на улицу, когда в стекло врезалась птица.

Девушка сначала в испуге отшатнулась, а потом, узнав Артемиду, поспешно кинулась наружу — сова свалилась вниз, прямо в сугроб.

С фамилиаром Лили у Петуньи отношения были неплохие. Она иногда убирала ее клетку и кормила птицу сырым мясом. Лили любила, разумеется, свою верную почтальоншу, которую родители купили младшенькой в Косом переулке сразу же, решив вопрос с доставкой писем, но ей было легче насыпать питомице универсального совиного печенья, чем топать на кухню, доставать из холодильника кусок мяса, резать его, потом класть все обратно, мыть доску, нож, тарелку... ну зачем, когда выпускают очень удобные сухие корма? Кинул пару печений в клетку, сова сыта и все в порядке.

Петунья, по привычке прочитавшая все, что можно было, об этих верных добросовестных созданиях, доставлявших письма и в жару и в холод в любое место в Англии, жалела несчастных пернатых, заколдованных так, что они ни при каких обстоятельствах не могли покинуть своих хозяев. А ведь совы и филины плотоядные птицы, хищники, что им какие-то сушеные прессованные суррогаты? Им живая добыча нужна, свежее мясо...

Через пару минут Артемида, которую освободили от бумажного свертка, уже сидела на столе, обиженно выкатывая желтые глаза и устало ухая. Ей пришлось лететь в самый холод через половину Британии, чтобы только принести письмо, в котором Лили сообщала, что внезапно решила остаться в Хогвартсе на Рождество. Так что пусть мама, тетя и бабушка не обижаются и празднуют без нее. А от Лили в подарок им всем магические безделушки и шоколад из лавки в Хогсмиде. Согревшаяся и наевшаяся сова благодарно клюнула Петунью, которая приглаживала ей перышки на голове в ладонь и перелетела на высокий шкаф, собираясь основательно вздремнуть.

Петунья же раздосадовано плюхнулась на стул и зарычала как злобный сторожевой волкодав мясника мистера Кроули. Хотелось разорвать письмо и его отправительницу на мелкие клочки и развеять их по ветру! Тетя Стейси понимающе похлопала ее по руке.

— Не расстраивайся, Пет. Что ж теперь поделать... ты же знаешь, у нее ветер в голове, сегодня одно, завтра другое.

— Но, тетя! Она же клятвенно заверяла всех нас, что приедет на Рождество, я только из-за ваших уговоров билет на самолет взяла на третье января! Я все праздники пропущу из-за этой... этой... — Петунья не могла подобрать слов, чтобы достойно охарактеризовать подлую сестру. — Ну, вот почему она так поступает?

— Петичка, ну прости ты ее и меня тоже, — повинилась мать. — Я хотела, чтобы мы собрались всей семьей, ведь ты же уедешь надолго, когда еще вы с ней бы увиделись. Да и расстались летом нехорошо, я надеялась, что вы помиритесь перед твоим отъездом. Ну, ничего страшного же не случилось, побудешь подольше с нами! Не очень-то нам хочется тебя отпускать так далеко!

Петунья угрюмо молчала. Не могла же она сказать, что ее там ждет Северус, который в последних письмах прямо чуть не лопался от гордости и радости, сообщая о своих успехах и делах... Писал, что очень ждет и все уже готово к ее приезду. Родственники-то наивно думали, что она побыстрее хочет окунуться в учебу на новом месте, повидаться с подругой... Разумеется, они все ее очень любят, но сердце все эти долгие полгода так и рвалось туда, где находился сейчас Снейп.

После того, как она проводила Сева в Америку, не было минуты, чтобы она не думала о нем. Сама не ожидала, что так привяжется к этому вредному черноглазому слизеринцу. Сразу стало так пусто — в душе и вообще в мире. С ним одним ей было легко общаться: болтать ни о чем и обо всем сразу, поддразнивать, поучать, спорить, смеяться и радоваться всему на свете...

Вместе с тем Петунья понимала, что особо ей надеяться-то не на что.

Она просто подвернулась ему в тяжелый момент жизни, любой мало-мальски знакомый, наверное, смог бы утешить его, проявив немного участия и такта. Поэтому и прямо сказала, чтобы нашел себе там девушку и не чувствовал себя обязанным ей в чем-то. Она надеялась, что он правильно понял ее и послушался.

Все-таки было маловероятно, чтобы он привязался к ней так же сильно, как она к нему.

Петунья постоянно думала об этом и пришла к неутешительному выводу, что Северус не забыл так быстро Лили, как могло показаться, и принял ее только потому, что она была тонкой ниточкой между ним и сестрой. Да, он не спрашивал ее ни разу, что делает Лили и как у нее дела, но... ведь он был обижен на подругу, вот и делал вид, что не интересуется ее жизнью...

Ну и то, что он бы, возможно, не принял помощи от незнакомого человека, а ее худо-бедно знал все-таки больше шести лет, тоже сыграло свою роль.

Приехав в Лондон и найдя после коротких поисков уютную недорогую квартирку возле колледжа, Петунья постаралась отвлечься от мыслей о Северусе. Все свободное время она посвящала давно задуманной коллекции волшебной женской одежды, проштудировав несколько раз книги, купленные Снейпом и разработав свою концепцию оригинальной линии с элементами магловского дизайна. Получилось весьма необычно, свежо и ярко. Экстравагантно и привлекательно, по крайней мере, для магического общества. Потому что Петунья недоумевала, как, обладая такими возможностями в Трансфигурации и Чарах волшбеники одевались столь убого и тускло. Если ее разработки помогут хотя бы Нарциссе выглядеть необычно — значит, она не зря работала. А уж молодая миссис Малфой вполне сможет стать иконой магического стиля!