…Беата чувствует, как Блэк, глухо рыча и прикрыв глаза от удовольствия, выскальзывает из ее рук, почти полностью отстраняясь, а потом входит сильным рывком, без раскачки и подготовки. Отчего-то, но ей стало безумно смешно, когда она представила какую-нибудь визжащую слизеринку-девственницу, с визгом вылетающую из-под него в такой момент. Но Спринклс знала, что с невинными девочками-конфетками Блэк более, чем нежен и галантен. Зато с Беатой он мог не сдерживаться — он мог быть собой. Чистокровным властным зверем, грубым, жаждущим, божественно красивым в своей первозданной первобытной страсти. Сириус двигался в ней быстро и резко, словно боялся, что мираж разрушится, сон кончится и он вновь останется ни с чем. Она обнимала его худыми сильными ногами и руками, не давая его губам оторваться от своих и тихо смеялась от переполнявших ее эмоций, страсти, возбуждения и нелепого торжества. Ведь это был ее Блэк. Он принадлежал только ей. Она знала это.

Сириус тяжело дернулся последний раз и хрипло, устало застонал. Его стон переплелся со стоном Беаты, таким до неприличия живым и искренним, что, казалось, даже снежно-белый камин покраснел от стыда, запятнанный всполохами жаркого танцующего пламени.

— Твою мать, — прохрипел Блэк куда-то в пол и опустился всем весом на Беату, вжимая ее в ковер. Казалось, еще секунда и зеленый ворс обхватит обоих в крепкие объятья и утянет за собой.

— Взаимно, Блэк, — куда-то в ухо прошептала ему слизеринка и только крепче сомкнула руки на мускулистой Блэковской шее.

Потом правда было немножечко, буквально самую капельку неловко, когда не по-аристократически зевающая Нарцисса Блэк выползла в гостиную за позабытой на диване шалью. Надо было видеть ее глаза. Она смотрела так, словно улицезрела совокупление змей на собственных девственных шелковых простынях. Выдав под конец обреченное: «Я видела голую задницу своего кузена», она сглотнула и пулей вылетела из гостиной, хлопнув дверью своей спальни. Беата так и не поняла, посчитала ли Нарцисса это за достижение или за полный провал, но самой Спринклс задница Блэка нравилась, и она не желала делить ее с кем-то еще.

— Беата, — раздался ломкий низкий голос за ее спиной, выдергивая Спринклс из сладких воспоминаний.

— Снейп, — не оборачиваясь бросила она. — Как жизнь, как Пожиратели?

— Беата, — еще более тускло и жалобно сказал Северус и торопливо обошел слизеринку, опускаясь с ней рядом на ковер. Он поджал ноги, совсем как в старые добрые времена, когда был неуверенным, забитым мальчишкой, и уставился в огонь.

— Ты сделал выбор. Я сделала выбор.

— Я знаю, — вдруг зашипел Северус, выплевывая слова. — Знаю. И про тебя, и про этого.

— Этот, в отличие от тебя, с Пожирателями не якшается, — презрительно бросила Беата, резко поднимаясь с пола. Такие прекрасные воспоминания испортил, гад!

— Подожди! — Снейп неловко схватил Беату за руку. — Я хотел объясниться!

— Минута, Снейп.

— Я… — он замялся на секунду, а потом затараторил, словно заколдованный: — Я долго-долго думал и под конец понял. Ты уйдешь с этим Блэком, Эмили — с об… с Люпиным. Лили — моя Лили! — с Поттером. Я видел, как она смотрела на него после Рождественского бала, видел, как смотрит сейчас! А что дальше? Я чужой для любого общества, кроме своих. Лорд ценит меня! Ценит не за кровь — за заслуги, за таланты! И…

— Кончай, Северус, — вздохнула Беата. Она с сожалением взглянула на еще одного бывшего своего друга. — Я с самого начала знала, что ты все равно повернешь на эту дорогу. Не сможешь, не удержишься. Увидишь возможность быть признанным, доказать всему миру, каков ты на деле, и схватишься за нее. С ценой ты никогда не считался. Остальное — оправдания, потому что ты понимаешь, какая на самом деле цена твоего поступка. Понимаешь, но смириться с этим… не просто.

— Ты… ты тоже оттолкнешь меня? Вот так, да? — тихо, с неясной злобой спросил Снейп, глядя своими черными глазами-жучками на Спринклс. Беата улыбалась как-то неправильно — и ласково, словно мать, и горько, словно человек, смирившийся со смертью друга.

— Я знаю, что ты сделал Ремусу, Северус. Ты крикнул те слова.

— Я не… не отправлял в его сторону заклятье!

— Да что с тобой такое, Снейп?! — Спринклс схватила Северуса за плечи и с яростью встряхнула. — Ты понимаешь, что несешь?! Да Люпина могли бы грохнуть прямо там, свои же! А Эмили? Ты подумал, что будет с Эмили? С магглорожденной, которая в штыках с Малфоем, главным прихвостнем твоего хозяина?! Подумал, что у нее никого в общем-то больше и нет, кроме меня и Люпина?! Твою ж мать, Снейп, когда ты успел понабраться все этой жалости к себе?

— Пока ты трахалась с Блэком, — с ненавистью выплюнул он, отталкивая ее руки. — Пока Эмили миловалась с оборотнем. Пока Эванс мне ВРАЛА! — Он выбежал из гостиной, стирая подступившие к глазам злые слезы, оглушительно хлопнув портретом.

Не было здесь никакой правды, и Спринклс это понимала. Просто война, война, разрушающая все и вся, вытаскивающая клещами наружу все самое поганое и гнилое, что есть в людях. Оно есть во всех, и далеко не каждый может выстоять перед лицом собственного чудовища, которое всю жизнь пряталось внутри, а тут — раз! — и вырвалось наружу словно чертик из табакерки.