— Это… это в прошлом, — вдруг тихо отозвался парень. – Джеймс… Пусть она будет с Джеймсом. Но не с Нюниусом, ему я не позволю…

— Ха, вот как? Неужели ты способен отдать что-то, дорогое тебе, кому-то, кроме себя? В таком случае, Джеймс и вправду твой лучший друг… — задумчиво отозвалась Беата, скорее сама себе, нежели Блэку. – Но, если это в прошлом, то что теперь тебя раздражает в Северусе? Или это дурная привычка – задирать людей по старой памяти?

Блэк мрачно нахмурился и отвернулся, не желая дальше продолжать этот откровенный разговор и собираясь уйти, как и полагается англичанину – не попрощавшись. Беата вдруг резко подняла голову:

— Я и Лили?.. Я?

Но Сириус уже почти бегом удалялся по коридору, не дослушав конечный исход размышлений Беаты Спринклс. Слизеринка удивленно приподняла брови, глядя вслед Сириус Блэку. Поверить в то, что теперь Блэка стал волновать кто-то другой, помимо Лили Эванс, было сложно. Особенно при учете того, кто именно это был. И, честно говоря, особо верить в это даже не хотелось.

— И все-таки не зря меня называют лучшей ученицей Слизерина, — с наслаждением протянула Беата, улыбаясь сама себе. – Какая же я все-таки умная!

И, усмехнувшись скептическому взгляду старого волшебника на портрете, она бодро зашагала в сторону своей гостиной, напевая под нос что-то из репертуара AC/DC. Волшебник на портрете только покачал головой, услышав вдалеке грохот – ну не могла Беата Спринклс не навернуться хотя бы один раз за день, удачно вписавшись в очередной косяк.

========== Глава VIII: Империя наносит ответный удар ==========

— Псс!

Ремус, только что перешагнувший порог портретного проема, удивленно огляделся. Коридор был пуст, что, впрочем, было совершенно ожидаемо в воскресенье утром. За углом на секунду показалась и тут же скрылась из виду копна черных волос и край тяжелой школьной мантии. «Эмили?» — одними губами произнес Ремус, будто надеясь, что девушка его услышит. Завернув за угол, парень обнаружил когтевранку с книгой и подозрительно большой сумкой наперевес. Эмили постоянно оглядывалась и мрачно хмурилась.

— Что ты тут…

— Тебя жду, — оборвала его Паркер. — Есть дело.

— Эмили, какое у тебя…

— Важное. И мне нужна помощь. А так как ты, — она недобро ухмыльнулась, — еще вчера возмущался по поводу того, что я обратилась за помощью не к тебе, а к Регулусу, то сегодня я решила восполнить этот пробел.

Ничего хорошего ни этот тон, ни взгляд не сулили. Ремус тоскливо вздохнул, уже начиная придумывать всяческие аргументы, чтобы отговорить Эмили от неизвестной, но явно не очень доброй затеи.

— И зачем я тебе нужен?

— Будешь делать то единственное, на что ты способен. Стоять на стреме.

Ремус на секунду задумался — возмущаться ему или нет? Но, вспомнив, что, по сути, именно так все всегда и было, когда они вместе с мародерами разыгрывали очередную шутку, он лишь пожал плечами:

— Но заметь, мы ни разу не попались. Ну, по крайней мере, когда я следил за ситуацией, — добавил он, заметив скептический взгляд Эмили. — Так в чем суть затеи?

— Сначала согласись, — безапелляционно потребовала Паркер.

— С чего бы это? — хмыкнул в ответ Ремус. — Если твоя идея откровенно идиотская и…

— Первое, — Эмили подняла вверх указательный палец, — мои идеи не бывают идиотскими. Это невозможно как факт. Я же не Беата, в конце концов. Второе — прекрати изображать из себя занудного отличника! Мы-то знаем, — Эмили вдруг хитро прищурилась, — что ты не так прост.

— Если ты снова про тот случай с Малфоем, то…

— Не-е-ет, — медленно и насмешливо протянула Паркер. — Я про тот случай, когда ты напился с мародерами у Питера. На летних каникулах.

Ремус побледнел, потом порозовел, потом покраснел и, наконец, помрачнел словно туча.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ага, как же. Или ты допился до такого состояния, что ничего не помнишь? Но твои друзья просто не могли тебе не рассказать потом всех подробностей…

— Эмили, я не знаю, к чему ты клонишь, и ни в каких идеях участвовать не хочу и…

Паркер вдруг печально вздохнула, прикрывая глаза:

— А я так не хотела, чтобы до этого дошло…

— Дошло до чего? — опасливо попятился Ремус.

— До шантажа, — беспечно отозвалась Эмили, вытаскивая из кармана подозрительный и до боли знакомый конверт и протягивая его Люпину. — Ты забыл это в одной из книг, которые давал мне почитать. Весьма неосмотрительно, я считаю. Здесь запечатлены твои «грязные танцы».

Люпин, ощущая, что вокруг творится какой-то кошмар, торопливо вытащил из конверта две колдографии и мученически застонал. На первой он содрогался то ли в своеобразных конвульсиях, то ли изображал танец в стиле диско. В одних трусах и черных модных очках он прыгал по комнате, вытянув вперед руку с выставленным указательным пальцем, кланяясь, словно король вечеринки, которому рукоплещут его бесчисленные поклонники. «Поклонники», к слову, на тот момент загибались от смеха, корчась на полу и безуспешно пытаясь подняться. Ремус тем временем усиленно кивал головой в такт музыке, продолжая дергаться еще сильнее. Каким-то неведомым образом он умудрялся размахивать одной ногой в воздухе, при этом удерживая равновесие за счет второй. «Эпилептический припадок», — с ужасом констатировал про себя парень, остолбенело глядя на самого себя, но просто куда менее трезвого. На второй колдографии действо было примерно тем же самым, однако здесь Сириус умудрился сфотографировать его ближе — так, чтобы было видно «крутое» выражение лица Люпина: приоткрытый рот, подпевающий играющей песне, чуть выдвинутая вперед челюсть и пафосная гримаса. Затем Ремус картинно обвел «аудиторию» рукой, все больше распаляясь и танцуя уже совсем неадекватно. Странно изгибаясь, он, видимо, пытался исполнить сексуальный танец. Пока получался лишь только живой образец «человека без кости». На заднем плане Джеймс с побелевшим лицом держался за сердце, буквально рыдая от смеха. Питер лежал на ковре и бился головой об пол.