– Ты дрожишь. Неужели я так тебе противен?

– Ли...
– я прижалась к его груди и ощутила, что его сердце тоже стучит быстро.
– Дай мне немного времени. Я обещаю хранить тебе верность, пока мы жених и невеста, а также если мы станем мужем и женой. И в мыслях, и в прикосновениях. Большего пока не могу обещать. Я тебя совсем не знаю. А это ведь на всю жизнь, навсегда.

Он прижал меня к себе крепко-крепко, почти до боли. Зарылся лицом в мои распущенные волосы, спускающиеся до колен.

Чудно, но я сейчас уже не ощущала приступа паники. Наоборот, стало тепло и уютно.

– А мадам Лизетт выйдет за сэра Уитворта замуж?
– шепчет он.

– Если так требует задание, то - да, - переложила решение на плечи наших военных.

– Нужно "обрадовать" мадам Джейн, - прошептал Ли мне на ухо, обдавая его горячим дыханием и усиливая мою дрожь.
– Сейчас поедем с постоялого двора домой, будешь делать уроки.

– Как скажете, сэр Джо, - сказала я по-английски.

Он отстранился, взял мои чёрные перчатки, помог надеть их, после чего достал из своего костюма перстень с огромным изумрудом и надел мне на правый безымянный палец. Затем начал колдовать с моими волосами, подбирая их. Они были тонкие, и хоть и длинные, но под парик хорошо укладывались за счёт малого объёма. От его прикосновений хотелось большего. Того, что порядочные девушки не могут иметь до замужества.

"Но ты уже замужем. Тебе можно," - прошептало внутреннее Я. А может, моя Совесть.

"Тогда пути назад не будет, - ответила самой себе.
– Это всего лишь страсть. Желания тела, а не души. Я не хочу потом жалеть".

Лишь после того, как парик был водружен на голову, закреплён вместе со шляпкой, вуалью, проверены наши внешние облики, он обнял меня, и пространство вокруг нас изменилось.

Оказавшись в другой стране, бросилась в глаза захудалость этого места, а также изменившийся затхлый запах пота. В дверь кто-то тарабанил.

– Сэр! Откройте!

Ли бросился к аккуратно застеленной постели, стал комкать покрывало, одеяло, прыгать по перине, разбрасывая подушки. Относительный порядок тут же исчез. Ли бросил взгляд на меня, подскочил, чуть сминая платье, парик. Я в долгу не осталась, взбаламутив его волосы. Это больше похоже на попытку привести себя в порядок в условии отсутствия хотя бы расчёски. Пуговицы его фрака небрежно расстегнула.

После чего он всё же открыл, а я заметила подле своего платья свою шашку. В том, что это именно моя - я не сомневалась. Рукоять была именная, хотя и зашифрованная арабской вязью.

На пороге оказался наш возница.

– Уильям? Что вы тут забыли?
– спросил Ли возницу вместо приветствия.

– Вы просили разбудить вас в полдень.

– Да, но не вламываться ко мне. Чуть дверь с петель не спустили.

Возница чуть стушевался, но шляпу, комкаемую руками, продолжил сжимать до побелевших костяшек. Боится, что жалования лишат?

– Не сердитесь, сэр, - подошла я к жениху, загораживая вид оружия.
– Думается Уильям перестарался, но такое больше наверняка не повторится, - я повернулась к вознице, будто ища поддержки своих слов.

Тот закивал головой.

– Да-да, не повторится.

– Ладно, так уж и быть, прощаю в первый и последний раз, в вашу честь, дорогая, - и Ли взял мою правую руку с перстнем.

Возница заметил. Растерялся.

– Мадам, сэр, могу я вас поздравить?

– Можете, Уильям.

Поклонился в пояс, пробормотал несвязно пожелания счастливой жизни, причём искренне, насколько я могла судить по его ауре.

– Ты передал мадам Джейн мои слова?
– прервал речь Ли.

– Да, сэр. Мадам не обрадовалась, но ничего не сказала.

– Хорошо. Мы сейчас спустимся.

– А есть будете сэр? Хозяин постоялого двора не знал, подавать или нет.

– Возьми с собой.

Уильям убежал, а мы с женихом остались одни. Я подошла к шашке, накрыла ту юбкой, ловким движением ноги, подняла её, после чего, задрав юбку, примотала к ноге подвязкой.

– Всё в порядке?
– спросил Ли.

– Да, просто поправляла...
– продолжать не стала, не желая лгать.

После чего подошла к жениху и застегнула расстёгнутые пуговицы, поправила его волосы. Он мои - тоже.

Отправившись в путь, Ли занял мой рот едой, да и свой тоже. И хоть есть я особо не хотела, пришлось клевать. Ли делал вид, что ест, а я уроками занималась.

А как всё сделала, жених стал со мной общаться то на французском, то на английском, причём довольно быстро, не давая возможности подумать. У меня лишь один раз возникла мысль: что, если ко мне на русском обратятся? И хоть прошло уже лет пятьдесят с выхода Англии и Франции из нашей империи, и вряд ли кто русский язык помнит, потому как французский продвигали как местный язык ещё во времена империи, а потом, после выхода из оной русский просто запретили как государственный, постепенно искореняя его. Старики может ещё помнят, при условии, что живы. А страну за эти пятьдесят лет превратили в помойную яму.