— Тебя это удивляет?

— Удивляет? — он заглядывает мне в глаза, ухмыляясь одним уголком губ. Я медленно сползаю вдоль его тела, не размыкая объятий, становясь ступнями на пол. — Ты подвергаешь себя опасности, а меня должно это удивлять? Меня больше удивляет, зачем ты меня по штаб-квартире гоняла? — тихонько смеется он, касаясь легкими поцелуями виска, щеки, шеи. — Не делай так больше, — такой искренний, открытый, самый настоящий. Склоняет голову так, что наши лбы соприкасаются и мне захотелось перецеловать каждый сантиметр его лица, искаженного неподдельным беспокойством и обожанием.

Поймав его руку, убирающую с лица мои волосы, я прихватываю губами пальцы, один за другим… а потом ладошкой забираюсь под футболку, проведя по напряженному торсу, по которому волнами катится озноб, приподнимаю ткань, оголяя красивое тело. Одежда летит в темноту. Погладив дрогнувшую под прикосновениями грудину, и без того ходящую ходуном от неровного дыхания, прижимаюсь губами к подключичной впадинке, и к плечу, чтобы слегка прикусить покрывающуюся мурашками кожу.

— И вот так больше не делать? — он с шипением втягивает в себя воздух, сквозь плотно сжатые зубы, когда мои губы жадно проскальзывают по его шее, прихватывают, а потом проводят языком по бьющейся там венке, и отправляются выше, к мочке. Горячие ладони притискивают мои бедра, сильнее вжимая в свои, заставляя дрожать от предвкушения каждой клеточкой. — И так тоже не делать? Отвечай! — требую я, поднявшись на мысочки и забираясь языком мужчине в ухо. Он ежится, резко вздрогнув. Дышит учащенно.

Саунд: Laura Pausini — It’s Not A Goodbye

— Люююси, — низкий шепот, и длинные пальцы вплетаются в волосы, запрокидывая мою голову. Вспухшие губы прикасаются, сначала трепетно, затем с напором пробирается языком внутрь, встречаясь с моим, делая поцелуй откровеннее, еще глубже. Я чувствую, как сердце его сердце заходится в безумном ритме. Риз придерживает меня одной рукой, мои пальцы впиваются в плечи, наши тела соприкасаются. Ноготки прочерчивают узоры по широкой спине, вынуждая ее владельца слегка выгнуться. Он отстранятся, внимательно разглядывая меня в сгущающемся полумраке. — Что ты делаешь со мной, Люси?

— Это я тебя так соблазняю, — фыркаю я, посмеиваясь, изображая недоуменную невинность.

Огромные глаза распахиваются, потом прищуриваются, молчит, склонив голову набок. Ох, кажется, еще сердится, но не показывает этого. Обожаю наблюдать за его живой мимикой. Губы дрогнули в хитрой улыбке, на щеках проявились славные, такие обалденные ямочки.

— Вот как, соблазняешь, значит? — вкрадчивый голос проникает в самую душу, начинающую трепетать от пониженных ноток. — Любишь сама все контролировать… — А потом, подхватив меня под бедра, повалил спиной на кровать, что я не успеваю даже пискнуть. — Какая же ты красивая… — шумно выдохнул он, нависая сверху. — Люси, я так хочу тебя… я просто с ума сойду сейчас… — слышать это, и смотреть в глаза, чувствуя его каждой клеточкой — непередаваемо…

Непослушные от возбуждения пальчики тянутся к ремню, пытаясь справиться с пряжкой, но он перехватывает мою ладонь, прижимается к ней губами на мгновение, чтобы потом отвести руку в сторону, придавить ее к кровати своей, обездвижив, потянуться за поцелуем, голодным, нетерпеливым, жадно соскользнуть на шею, к ключицам, полностью перехватив инициативу… Крепкие пальцы торопливо сдирают с меня майку прямо с треском. Брюки небрежно отшвыриваются в сторону. Смотрит пристально, ноздри его хищно раздуваются. Возбуждение разрастается, разливаясь горячей дрожью в каждую частичку тела. Кровь мгновенно приливает к щекам, и низ живота наливается томительной тяжестью, стягивая к эпицентру пылающее вожделение, когда он легонько шлепает меня по бедру, чтобы я приподнялась и дала снять с себя белье.

— Риз… пожалуйста… иди скорее ко мне, — зову я, хватая ртом воздух, не сумев в очередной раз вздохнуть, пока он раздевается, не позволяя мне ни прикоснуться к себе, ни помочь. Губы начинают беспомощно дрожать, и я закусываю костяшку собственного пальца, чтобы он не заметил. Освободившись от одежды, мужчина резко подминает меня под сильное тело, коленом разводит мои бедра, раскрывая для себя. Руки тянутся к его шее, припухшие губы к губам, как к самому необходимому во всем мире источнику, требуя поцелуй за поцелуем, яростно, обрывисто, воздуха совсем не хватает. Никаких нежностей, никаких ласк, слишком тягостно напряжение.

Пытливо заглядывает в глаза, темные зрачки затопили всю радужку, делая ее совсем черной, лихорадочно блестящей. Весь мир в этот миг сконцентрирован там. Ощущать его желание не просто волшебно, это несоизмеримое удовольствие, сумасводящее полностью… Я вздрагиваю, запрокидывая голову, подаваясь навстречу, как только он проникает глубоким, настойчивым толчком, глуша мои стоны своими влажными губами и собирая выдохи.

— Риз, о-ох… — рваный, судорожный вдох… Тяжесть крепкого мужского тела, запах возбуждения, размеренные глубокие вторжения, вынуждающие вскрикивать. Руки поглаживают мое тело, исследуя каждый сантиметр, сжимают грудь, талию, касаются напряженного животика, стискивают бедра, заставляя несдержанно стонать, извиваться под ним, вышептывая его имя, прося, умоляя… то комкая пальцами простынь, то с силой впиваясь во взмокшую от пота спину. И тихонько ахать, забывая дышать, податливо выгибаясь дугой, когда его губы смыкаются вокруг заострившегося соска, язык вырисовывает влажные узоры лаская. Каждый его хриплый вздох, почти звериный взрык, каждое напористое движение сводят с ума, бедра подаются вперед, пальцы зарываются в непослушные темные пряди его волос, крепче прижимая к себе, чтобы хоть урывками коснуться к губам, все больше стремясь навстречу вместе с остатками воли. Еще, еще…

Тело пробирает крупная дрожь, мышцы перенапрягаются, звуки приглушаются набатом крови в висках и внешние ощущения исчезают, окончательно подталкивая к сладостному, долгожданному пику удовольствия, но он, похоже, все полностью чувствует и беззвучно смеется, немного то сменяя, желая растянуть удовольствие, то ускоряя темп. И хрипло рычит, что широкая грудь ходуном ходит. Возвращается к моим губам, чтобы поцеловать, проскользнуть по ним языком и все, что мне остается, взорваться в его руках горячим ознобом, обмирая от сладких судорог наслаждения, пронизывающих до нутра, захлебываясь в тягучем стоне окатившего ощущения оргазма, полностью растворяясь в нем. Сердце сейчас выскочит из груди. О-о-охх, невозможно хорошо!