— Даже не думай об этом, — я смеюсь, запоздало закрываясь, но ни о чем не жалею. — Эээй, а чего это ты закрылся? Мне нравится копаться у тебя в голове!

— Хорошенького помаленьку, — тихонько проговариваю я, целуя ее в шею и спускаясь все ниже и ниже, проведя ласковую влажную дорожу по сумасводящей коже. — Учись понимать меня так, без скана. А то нечестно.

— Пффф, — фыркнула Люси, но я уже добрался до ее груди и сейчас обвожу по окружности стягивающийся в твердый шарик сосок. — Рииз, — выдохнула она, — вот это нечестно…

— Что именно? — сдержать улыбку не получается, когда я чувствую отклик на все свои действия. — Вот так нечестно? — легонько прикусываю чувствительное местечко, поглаживая при этом ее бедро, распаляя в девушке желание с новой силой. — Или может быть так… — поцелуи спускаются все ниже, пробуя на вкус ее всю, без остатка. Губы, язык все идет в ход, только бы доставить ей максимум наслаждения. Терпкий, слегка сладковатый запах возбуждения витает в воздухе, исходит от наших разгоряченных тел, добавляя в наше локальное маленькое безумие горстку остроты…

*

— Люси, — наклоняясь к ней, шепчу я на ушко, пока пальцы нежно чертят узоры по позвонкам, повторяя знаки, вытатуированные вдоль девичьей спины. «Слушая тишину — познаешь вселенную». — Откуда ты знаешь иероглифы?

— Разглядел? — Люси лежит ко мне спиной, постепенно успокаиваясь и выравнивая дыхание. Ноготки ее слегка царапают мою руку, обнимающую ее поперек талии, а я вдыхаю ее нежный ландышевый запах, и меня переполняет эйфория. Нет и не будет ничего лучше этого.

— Теперь, да. У меня полное ощущение, что это послание для меня одного, вряд ли кто-то еще знает японский язык. А ты откуда знаешь?

— Я не знаю. Когда-то давно искала идеи для эскизов, не всегда они рождались у меня в голове, иногда нужно вдохновение. В архивах школы, которая у нас находится в Эрудиции, я увидела записи с этими письменами. Запрос в базы выдал это. Не знаю, насколько это правильно… Но на тот момент я была уверена, что я должна… сделать именно этот рисунок. Тем более выглядит прикольно, — я почувствовал, как она улыбнулась и дотронулся губами до ее ушка.

— Ты звала меня, — шепчу я ей, прикрывая глаза. — Я искал тебя, а ты меня звала…

— Риз, — она резко повернулась ко мне, тревожно всматриваясь в мое лицо. — Ты думаешь это противостояние когда-нибудь закончится?

— Конечно, — нежность переполняет меня и, кажется, сердце сейчас выпрыгнет из груди. — Кнопка моя маленькая, я здесь именно для этого. Чтобы все закончилось. Мой отец мог бы закончить это еще тридцать лет назад, если бы его поддержали остальные члены клана. И ему тогда не пришлось бы бежать. Ромате всегда хотели вернуться сюда с миром. Уверен, что мы смогли бы договориться, жить в симбиозе… Но для этого нужно было избавиться от чипа, что низвергло бы всю систему безупречных и показало бы, что они ошиблись в своем выборе. А признавать свои ошибки никто не любит, тем более такие личности, как надутые чванливые индюки домате…

— Ты не очень-то любишь своих собратьев, — ухмыльнулась Люси, приподнимаясь на локте.

— Они всегда были частью этой планеты, как и вы, — веду ласковую дорожку пальцем по ее плечу, спускаясь ниже, а потом поднимаю на Люси глаза. — И это призрачное разделение, заставляющее нас воевать друг с другом — иллюзорно. Они просто ослеплены своим величием, у них способностей чуть больше, чем у обычных людей, и то не потому, что они такими родились, а потому, что у них ускорены все жизненные процессы. Ты думаешь почему они забирали людей, чтобы посредством реминисенсера менять тело на более молодое? Искусственно выращенный организм, у которого во много раз усилены все процессы метаболизма и регенерации, как ни странно, очень быстро изнашивается. Наступает момент, когда чип не спасает, нужно все больше воздействия, а вместе с ним приходит апатия, нежелание жить. Вот и приходится выбирать — то ли жить с немощным телом до конца, то ли прыгать в другое, более молодое, которые будучи выведено искусственно, стареет еще быстрее. Наши ученые говорили, что это связано с ментальной сущностью напрямую, накопленный опыт, прожитые годы… искусственное тело не справляется. Нужно брать живую плоть…

— Фуууу, — нахмурилась Люси, — это мы получается «живая плоть»?

— Мой отец всегда был против этого. Он старался убедить безупречных оставить свои амбиции и просто вернуться на планету договариваясь. Но его никто не поддержал.

— Почему он не пришел к нашим лидерам и не…

— Когда? 30 лет назад? Он был в курсе того, что твориться тут. Джанин Метьюз, которая была на тот момент лидером Эрудиции, просто убила бы его, никто тут не стал бы его слушать. Со своей стороны, он постарался сделать все, чтобы изменить ход истории, направив его в более надежное русло. Ведь для твоих родителей все должно было закончиться… не так.

— Откуда тебе это известно?

— Там на станции… У нас была и есть сейчас возможность не только видеть вас в режиме реального времени, быть связанными с вами и даже в какой степени управлять сознанием наиболее чувствительных к этому, но и видеть наиболее вероятностные события, которые могут произойти. Безупречные, тогда еще просто люди, пропагандирующие кибернетизацию организма, изобрели прибор, позволяющий просчитывать наиболее вероятностные события. Ряд исследований и экспериментов создали искусственный разум — Оракул, который просчитывает и показывает все возможные варианты будущего. Потому-то они и свалили с планеты, когда еще не было никакой ядерной угрозы. Что-то пошло не так у этого суперразума, то ли хакерская атака, то ли и правда сбой. На нем держится вся станция, он контролирует наши чипы, он же их создает, дает нам развитие, просчитывает наше будущее и руководит нами. За ним следят высшие представители всех семи кланов, которые называют себя сенатом. И они, анализируя все возможные варианты, дают согласие или отклоняют решения, но… Никакой искусственный интеллект не может воплотить мышление человека, которое поистине совершенно.