— Я понимаю… То есть… Понимаю, что ты хочешь, чтобы я вытащила пулю, но я не могу, потому что как только я увижу опять твою…

— Да замолчи ты! — рявкнул он и даже не удивился уже своей реакции. Близость смерти теперь не так забавляла его, как в лесу, когда она казалась возможной, но слишком невероятной. А теперь… Если эта безмозглая девка будет валиться в обморок каждый раз, когда видит рану, ничего путного из этой затеи не выйдет. А у него даже пистолета нет… Хотя… Нет, это не вариант. — Просто возьми себя в руки и попробуй, ладно? Тебе нужно рассечь таранисом мягкие ткани и вытащить инородное тело. Если ты этого не сделаешь…

— Мы оба умрём, знаю. Ладно, ладно, я… я смогу.

Зейн неспешно вытащил из ножен оружие и передал девушке, которая весьма неаккуратно его схватила.

— Эээй, осторожнее. Эта штука способна снести голову любому, и даже особенных усилий прилагать не надо. Только слегка надави на плечо, кожа и мышцы сами разойдутся, хорошо?

Она видела, что парню плохо, очень плохо. Лоб его весь покрылся испариной, губы слегка подрагивали, да и все тело потряхивало время от времени, хоть и ясно, что он пытался контролировать себя изо всех сил. Бледное до синевы лицо, перекошено от боли; под глазами залегли темные тени, а взгляд, который он то и дело поднимал на Танию, был полон муки, но он боролся за выживание, как мог.

Сердце у девушки сжималось, и в груди все сдавливало от неясных чувств, которые вызывал у нее этот человек. С одной стороны, она понимала, что он враг, и она должна его ненавидеть, но сейчас… Она просто не могла без содрогания смотреть на этого сильного, высокого, некогда высокомерного мужчину, который полностью в данный момент зависел от ее действий.

Приподняв клинок, Тания занесла его над плечом Зейна и попыталась разрезать место, куда попала пуля. Она не знала, как глубоко застряло инородное тело, и даже не подумала сперва, что может недостаточно глубоко разрезать, или что в ране придется ковыряться пальцами… Нет, она лишь увидела, как из раны с новой силой хлынула кровь, такая красная и тягучая, воздух наполнился запахом смерти, перед глазами у девушки пронеслись события последних дней, и она тихонько осела на пол.

Зейн понимал, что-либо он сейчас соберется для последнего рывка, либо это полный и безоговорочный конец. Ясно, что Тания не сможет ничего сделать, такая реакция была безупречному незнакома, но теперь он видел хотя бы, что она не придуривалась и не притворялась. Обморок совсем не глубокий, не чета прошлой потере сознания, поэтому он собрал в кулак всю свою силу воли, все свои способности и потянулся к девушке.

Тания не знала сколько времени пролежала без сознания. Не помнила. Но когда открыла глаза и огляделась, то увидела, как к ней идет Зейн. Тот самый, который приходил к ней в камеру — в длинном сером плаще, перевязанным широким поясом, гладко выбритый, вкусно пахнущий, чуть улыбающийся. Безупречный. Она уже хотела спросить, а что же это было — с ранением и побегом? Не один ли это из тех кошмаров, в которые он так любит ее погружать? Но мужчина молча подошел к ней и, мягко развернув к себе спиной, слегка приобнял.

Девушка прикрыла глаза и, позабыв все слова, глубоко вздохнула. Ну вот почему, почему он имеет такую власть над ней? Стоит ему только оказаться в непосредственной близости, как она теряет всякий разум и… так хорошо в его объятиях. Она чувствовала его руки, крепкие, сильные, но в то же время бережно обнимающие ее, знала, что сейчас уголок его губ слегка приподнят в презрительной усмешке, ощущала, как ее спина упирается в надежную, широкую грудь… Девушка медленно вбирала в грудь воздух, стараясь ничем не выдать своего волнения, совершенно позабыв, что для Зейна ее мысли и чувства не секрет. Он легонько подтолкнул ее к лавке, на которой, скорчившись, сидел… человек. Тания рванулась было, чтобы посмотреть кто это, но мужчина не пустил.

— Не стоит, — голос его звучал так, будто у нее в голове рассыпались тысячи звездочек, слегка отстраненно и ласково. — Ему очень плохо и больно. Давай, я помогу тебе, ты одна не справишься.

Кочевница опять глубоко вздохнула и согласилась кивнув. Да она, честно говоря, сейчас, кажется, на все согласилась бы, только бы он продолжал ее так волнующе обнимать.

— Смотри. Тебе нужно еще чуть сильнее надавить на плечо клинком. — Он взял таранис и вложил рукоятку оружия ей прямо в руку, накрывая своей ладонью и направляя девушку куда следует. — Вот так, все верно. Теперь необходимо чуть раздвинуть края раны…— он осторожно забрал у нее клинок и снова Тания почувствовала, как ее рука против ее воли тянется к ране.

— Я не могу, Зейн. Из нее… из него кровь льется…

— Как только пули не станет в плече, он сейчас же остановит кровь. Ему не дает это сделать только посторонний предмет в теле. Давай, Тания, осталось совсем чуть-чуть, — девушка мелко закивала, чуть живая от вида, запаха, а через секунду и скользкой структуры крови, в которую погрузилась ее рука, направляемая Зейном. — Вот, все правильно, теперь раздвинь края раны, придерживая одной рукой, прокладывай себе дорогу пальцем, сквозь мышцы…

Мужчина на лавке застонал от ее действий, и звук этот заставил Танию задохнуться опять. В голове рассыпались мысли окончательно, потому что перед ней согнувшись, почти теряя сознание, сидел... Зейн… А кто же тогда…

— Ты не о том беспокоишься, — проговорила копия безупречного у нее за спиной, настойчиво направляя ее руки, — я контролирую твой разум, чтобы ты не отключалась, но я не смогу делать это долго. Так что лучше бы тебе заняться делом.

— Я не могу… не могу…

— Что ты не можешь? — напряженно спросил мужчина, наклонившись к ней чуть ближе так, что Тания почувствовала его дыхание у себя на виске. — Совсем немного осталось, пуля уже близко…