– Все в порядке? – поинтересовался Лео, оторвавшись от чтения книги в изумительной обложке с драгоценными камнями.

– Здесь довольно-таки мило, – заключила я, присаживаясь за стол, который просто ломился от всевозможных яств.

На белоснежной скатерти в посуде с серебряной окантовкой аппетитно расположились несколько видов блинчиков, тостов, булочек и яичниц. Два кувшина с виноградным и яблочным соком стояли в самом центре, неподалеку от кофейника и молока.

– Ты столько съедаешь? – подозрительно поинтересовалась я, окидывая Лео взглядом. По его фигуре нельзя сказать, что он склонен чрезмерно питаться, что он вообще склонен питаться, судя по мертвецки бледному цвету лица.

– Я не знал, что ты будешь, поэтому заказал все меню завтрака, – не отрывая взгляда от книги, заключил он.

– Мог бы ограничиться таблеткой от головной боли, – пошутила я.

Лео бросил на меня строгий взгляд из-под густых ресниц.

Повисла пауза, я обхватила себя руками, разглядывая пейзаж за окном, где виднелись лишь фасады небоскребов, щекочущие лазурное небо без единого облачка. Наверно, потеплело.

– Время идет, – напомнил Лео.

Я нахмурилась и придвинула к себе тарелку с глазуньей и зеленым горошком. В качестве напитка я выбрала сок из темного винограда.

– Это Алессандро Марчелло? – по комнате разливалась тихая музыка, где в основном превалировали струнные инструменты.

– Да. Концерт для гобоя в ре миноре.

– Анданте и спиккато, – добавила я, вспомнив ноты из школьного учебника.

Лео приподнял одну бровь.

– Мы разбирали его на уроках сольфеджио, – ответила я, разрезав застывший желток строго посередине.

– Ты умеешь играть на чем-то? – в его голосе сквозило явное удивление.

Я закатила глаза, тщательно пережевывая пищу. Поразительная осведомленность о моей жизни. Хотя, в этом есть и моя вина. Мама несколько раз просила сыграть что-нибудь, когда Лео приезжал к нам. А что делала я? Правильно, убегала в свою комнату или на улицу.

– На фортепьяно.

– И давно?

– Лет восемь, – неуверенно ответила я.

– Я никогда не слышал, как ты играешь, – в его интонациях улавливалась досада.

– И хорошо, зрелище не для слабонервных, – криво улыбнувшись, сказала я, отхлебнув сок из стакана.

– После игры моего братца на арфе, которой он порвал абсолютно все струны, не думаю, что меня что-то может потрясти до глубины души.

Я расширила глаза.

– У тебя есть брат?

Его тонкие губы превратились в ниточку. Лео испугался? Чего? Воспоминаний?

– Сводный, – поспешил уточнить он.

– Так у меня есть еще дядя?

– Не совсем, – уклончиво ответил Лео, откладывая книжку в сторону. – Я бы сказал, вы имеете гораздо большую степень родства, по сравнению со мной.

– Вот, как... а почему он никогда не навещал меня? – недоумевала я. Моя сумасшедшая семейка просто обожала совместные сборища.

Лео положил руки на стол, переплетая пальцы между собой.

– Далеко живет. Очень далеко, – ответил он, разглядывая мое лицо. Под пронзительным изумрудным взглядом стало не по себе. Я поспешила уткнуться в тарелку, сделав вид, что заинтересована в судьбе горошка.

– Счастливчик, – пошутила я. – Ему не приходилось слушать бесконечные разговоры дедушки о рыбалке.

Лео натянуто улыбнулся.

– Расскажи мне о своей семье, – аккуратно попросила я, прощупывая почву.

Брюнет никогда ничего не рассказывал о себе, своих делах и личной жизни. Он строго существовал во временном периоде “здесь и сейчас”. Загадка без прошлого, настоящего и будущего. Сколько скрывалось в этих изумрудных глазах с оттенком боли секретов и тайн? Наверно, в них можно утонуть. В тайнах, конечно, да и в глазах...

– Это неинтересная информация, – отмахнулся он, облокачиваясь на бархатную спинку стула. Неинтересная, значит? Почему мне кажется, что это не так?

– Твой брат... какой он?

– Сигюн, ешь молча. Ты чавкаешь, – пробурчал Лео.

Понятно, запретная тема. Лучше не спрашивать.

Остаток завтрака прошел в полнейшей тишине. Еще при самом первом взгляде на хмурого брюнета я все поняла про его плохое настроение. Появилась складка над переносицей, а скулы постоянно напрягались, играя мускулами под тонкой кожей. Тело застыло в немом напряжении, готовое сорваться с места и нанести удар по врагу. Во всяком случае, мне так казалось. Я пробормотала какие-то невнятные слова благодарности на выходе и поспешила скорее покинуть роскошные комнаты отеля. В таком состоянии Лео лучше не раздражать. На информационной стойке встретился все тот же мужчина в идеальном костюме и галстуке с витиеватыми красными узорами на черном фоне. Он расплылся в пошлой улыбке, завидев меня издалека, а затем произнес поставленным голосом: “Доброе утро”. Я лишь помахала рукой в ответ, пробегая мимо. Догадываюсь, в каком состоянии он лицезрел меня вчера. Интересно, я хоть в сознании была или нет? Неужели Лео тащил меня на руках до самой спальни? О, какой позор… Кстати, я так и не спросила, где он спал этой ночью. Почему у меня такая дырявая голова?

Я заскочила домой, сменив хэллоуинский наряд на привычные черные леггинсы, белый топик и персиковую рубашку из хлопка, оставив ее расстегнутой. Наспех соорудив конский хвост, попутно всовывая ноги в пастельные кеды “Converse”, я нацепила кольцо с огромным нежно-розовым камнем и тяжелое ожерелье в виде стайки золотых птиц. Несмотря на проявленную скорость, мне все равно не удалось успеть на первую пару. Я вбежала в аудиторию со звонком на перемену, приковав к своей персоне все внимание сонной группы. Мистер Уйат бросил на меня сердитый взгляд, но ничего не сказал. Я нечасто опаздывала на занятия. Либо я приходила вовремя, либо не приходила вообще.