– Приятно и вас видеть, Джулия, - улыбнулся мой отец. – Как школа?

– Поучительна.

Это отчасти подразумевается названием.

– Я нахожу себя жаждущей получить культурный опыт…

Поездки за покупками с матерью.

– Искусство…

Обувь и платья.

– Архитектура…

Недвижимость моего будущего мужа.

– Такого рода вещи.

– Этого и следовало ожидать, - согласилась моя мама.

Я нахмурился – я один только не купился на все это?

– А как ты, Эдвард? – спросила Джулия, взглянув на меня. Она надула свои тонкие губы – некоторые назвали бы это заманчивым. Я задавался вопросом, сколько ей это стоило.

– Разве ты не собираешься пригласить Джулию на танец, Эдвард? – спросил отец, перед тем как увести маму на паркет для вальса.

– Ну же, Эдвард, - улыбнулась она, - ты собираешься пригласить меня или намереваешься игнорировать меня весь вечер?

Ее вопрос заставил почувствовать себя полной противоположностью джентльмена. Я был груб.

И поэтому я протянул руку, в ожидании, что она предложит мне свою, после чего я повел ее в центр комнаты, где мы присоединились к другим вальсирующим парам. Через секунду, когда это только началось, я захотел, чтобы это закончилось. Каждый раз, когда Джулия открывала рот, чтобы сообщить мне, насколько сильно она изменилась с последней нашей встречи, я, кажется, слышал подтекст – истинный смысл ее слов.

Я старался казаться веселым и заинтересованным в следующие минуты, но чем дольше мы танцевали, тем больше я чувствовал, что я что-то упускаю… что-то важное. Мне нужно было вспомнить.

И это произошло, когда я увидел ее.

Она была в тени у стены, медленно обходя по периметру комнату, одетая во все черное. В отличие от других дам, которые все, казалось, уложили свои волосы в элегантном стиле в соответствии с текущей модой, густые, цвета красного дерева волосы таинственной девушки остались прямыми и распущенными, хотя доходили до талии. Откинутые спереди и с боков за спину они придавали ей вид человека, который провел день, находясь в шторме.

Темное платье подчеркивало контуры ее тела, пока не достигало ее талии, откуда переходило в свободную юбку, которая достигала пола. Тонкий материал походил на какой-то гибрид шелка и атласа: он обладал металлическими свойствами, но двигался как жидкость, пока она шла. У него были длинные рукава, ткань которых веером разлеталась чуть выше запястий, подчеркнутых широкими, присборенными манжетами. И все же, несмотря на это, весь наряд был совершенным без всяких украшений: без завязок или лент; без брошей; без подобного рода дополнений. Оно было простым во всех нужных местах.

Мой взгляд пропутешествовал к ее лицу, но мне было отказано в удовольствии увидеть его полностью, так как девушка спрятала его за венецианской маской. Открытой частью остались только ее кроваво-красные губы, верхняя губа чуть полнее нижней.

Я никогда не видел более красивого или привлекательного видения за всю свою жизнь. Каждый раз, когда танец требовал изменения направления, моя голова поворачивалась, чтобы следовать за ней, в страхе, что она исчезнет, если я не посмотрю в ее сторону.

– Эдвард, - произнесла Джулия, напоминая мне о своем присутствии. – На кого ты смотришь?

Краем глаза я видел, что она проследила за моим взором, заметив потрясающее создание, которое захватило мое сердце так основательно.

– О, - произнесла она, слово переплелось с отвращением, - на нее.

– Кто она? – спросил я сразу же, отчаянно нуждаясь в ответах.

– Она ведьма, - выплюнула Джулия. – Она плетет свою магию, чтобы заставить мужчин влюбиться в нее.

– Возможно, это не имеет ничего общего с магией, - пробормотал я автоматически, как будто в трансе. – Может быть, это только потому, что она необыкновенно красива.

В секунду, что мои слова прозвучали, Джулия вынудила меня остановиться. Ее глаза пылали яростью, когда она переключила внимание на волшебницу за моей спиной. Потом, не сказав ни слова, она ушла от меня, возвращаясь к своим, со схожим самомнением, друзьям. Я с трудом уделил ей секунду внимания, поскольку сам направился в сторону девушки.

Она смотрела на мое приближение из-за своей маски, все время с одним и тем же выражением лица, которое было немного насмешливым, но с намеком на некоторые более глубокие эмоции. Я остановился только тогда, когда шаг или около того разделяли нас.

Она не говорила; и я не говорил – не потому что я боялся или не мог придумать, что сказать, но потому что я не чувствовал необходимости делать это. Как бы то ни было, это происходило – странный электрический ток, казалось, циркулировал между нашими телами – это ощущалось естественным… нормальным, и я, конечно, не хотел портить это, наполняя пространство ненужными разговорами.

Я медленно потянулся к ее руке, прикоснувшись своими пальцами к ней, пока та не оказалась заключена в моей ладони, после чего я осторожно опустил ее руку, позволяя открыться ее лицу, которое я смог увидеть во всей красе.