Медленно, с отвращением, стискивая зубы при каждом движении из-за пульсирующей боли в груди, Джейме двинулся вперед. Спасибо хоть дали мало-мальски пристойную лошадь, но это лишь потому, что в противном случае кому-то пришлось бы везти его связанным по рукам и ногам на своем коне. У него мелькнула мысль – а может, оторваться от них на улицах и сбежать через другие ворота. Но куда? В Бобровый Утес. На Тарт. В пекло.

Впереди смерть, позади сталь. Джейме Ланнистер с триумфом возвращается в Королевскую Гавань.

Въехав в город, он с удивлением обнаружил, что буйствующей толпы, которую он себе в красках представлял, нигде поблизости не видно. Улицы были почти пусты – похоже, крики доносятся с какой-то площади. Пока они петляли по кривым улочкам Блошиного Конца, Джейме понял, что шумят у Великой Септы Бейелора, и встревожился. Что, опять казнят Неда Старка? Или какой-то непроходимый дурак решил покончить с воробьями, пустив в ход войска, а воробьи вынуждены отбиваться? Вряд ли у Септы Бейелора разразилась потасовка из-за краюхи хлеба.

Седьмое пекло. У Джейме заныло в животе. Все еще хуже, чем я думал.

Не заботясь о своих захватчиках, он пустил лошадь в галоп. Стук копыт эхом отдался от грязных булыжников. Сзади доносились крики и брань, но они сами велели ему ехать вперед. Вот он и едет.

Джейме, не помня себя, пробирался по тесным улицам, едва не задавив пару оборвышей, которые появились из ниоткуда и пытались выклянчить у него милостыню. Ему едва удалось отвернуть лошадь в сторону и пригнуться, уворачиваясь от потока мочи, льющейся из окна. Крики с площади усиливались. Судя по звукам, там собрался целый город, наблюдая или протестуя… против чего?

Джейме, беспрерывно ругаясь про себя, наконец миновал последний квартал каменных домишек. Он повернул за угол, выехал на широкую площадь перед септой и понял, что все намного хуже, чем он мог себе представить. Настолько хуже, что ему стало страшно.

На площади был возведен огромный эшафот, и, как во время казни Неда Старка, на него безмятежно взирала статуя Бейелора. Но на этот раз на эшафоте стоял не один человек, а целых пять, все связанные и с повязками на глазах. Немолодой лорд, женщина - должно быть, его жена, миловидная девушка с каштановыми волосами и юноша, почти мальчик. Джейме тут же их узнал. Вестерлинги. А позади них…

Еще одна миловидная девушка с каштановыми волосами, тоненькая, с молочно-белой кожей, явно беременная. Она была одета в темно-красное с голубым. Рослин Талли. Жена лорда Эдмара. Джейме сам приказал доставить ее после родов к мужу в Бобровый Утес. Но не…

Джейме узнал тех, кто охранял заключенных: Борос Блаунт и Меррин Трант, один из Кеттлблэков, а еще дюжина гвардейцев Ланнистеров и золотые плащи – семь преисподних, где же сир Аддам? Марбранд сразу бы понял, что эта выходка – полный идиотизм. У подножия эшафота толпились воробьи, золотые плащи грубо отпихивали их прочь, а герольд, пытаясь перекричать толпу, громким голосом зачитывал приговор: эти предатели грубейшим образом преступили закон и совершили измену против короля Томмена Баратеона, первого носителя своего имени. Они пренебрегли помилованием, дарованным им за предыдущие прегрешения, и за это, по приказу Веры и его величества, должны быть казнены.

Один из воробьев выкрикнул, что Верховный Септон никогда бы не подписал подобный приказ. Герольд поднял в воздух пергамент, очевидно, доказывая, что тот неправ. Меррин Трант поставил лорда Гавена на колени перед плахой, и дочь Вестерлинга – Жиенна, проклятье, это ведь Жиенна, - забилась в истерике.

В Джейме словно демон вселился.

– ТРАНТ, НЕ СМЕЙ, МАТЬ ТВОЮ! – Он пришпорил коня и врезался в толпу, не обращая внимания на горожан, пытающихся убраться из-под копыт. – НЕ СМЕЙ, ТЕБЕ ГОВОРЯТ!

Трант удивленно оглянулся, увидел Джейме и заколебался. Потом, посмотрев на герольда, вытащил меч. Где Пейн? Какого хрена, где же Илин? Неужели даже Правосудие Короля отказался выполнять этот приказ – человек, чье беспрекословное повиновение внушало даже больший ужас, чем обезображенное лицо и отсутствие языка, - потому что он знал, что это…

Меч опустился. Лорд Гавен яростно дернул ногами и затих.

Джейме никогда в жизни не охватывала столь всепоглощающая ярость. Он спешился прямо перед эшафотом, переехав конем золотого плаща, пытавшегося преградить ему путь, и выхватил меч из рук мертвеца. Леди Сибелла уже стояла на коленях. Целый город вопил и рычал, словно взбесившийся зверь, вовсю звонили колокола, воробьи молили богов излить свой гнев и покончить с этим миром, потому что такое святотатство невозможно искупить. Серсея. Джейме не нужны были доказательства, он и так знал, что это ее рук дело. Именно поэтому, крича и ругаясь, он начал пробиваться к ступеням эшафота.

Слишком медленно. Проклятье, он двигается слишком медленно. В груди болело так, словно грудная клетка вот-вот взорвется. Если бы у меня была правая рука, я был бы уже там. Никто не смог бы меня остановить. Но у него только левая, да еще эта золотая побрякушка. Вот кто я такой. Златорукий Праведник. Златорукий Лжец.

Должно быть, леди Сибелла шептала молитву, когда меч снова опустился.

Джейме стоял вполоборота к заключенным, но он увидел, как Жиенна побледнела и рухнула на колени, когда голова ее матери покатилась вслед за головой ее отца. Он зарычал и взмахнул мечом.