Бриенна не понимала, какая сила тогда овладела ей, и еще меньше понимала, как это сработало. Она приготовилась с честью встретить свою смерть, хотя едва могла вынести мысль о том, что подведет сира Джейме, что бросит Сансу Старк одну без защиты. Но когда петля затянулась у нее на шее, когда воздух покинул легкие, когда мир сжался до надвигающегося черного пятна – у нее вдруг появилась причина передумать. Рядом с ней стояли Под и сир Хиль Хант. Под так верно следовал за ней, и не важно, насколько ненадежен и неблагороден был сир Хиль, ей не хотелось, чтобы и он умер из-за нее. «Сир Гудвин был бы разочарован», - словно во сне подумала она и выкрикнула: «Меч!»

В тот момент, извиваясь и задыхаясь, она решила, что разбойники ее не поняли, а если и поняли, то ничего не будут делать. Меч или петля. Служба и жизнь или отказ и смерть. Наконец, леди Бессердечная прохрипела приказ, нож чиркнул по веревке, и Бриенна упала. Она рухнула в мокрую траву, корчась, давясь и задыхаясь. Два тяжелых удара подсказали ей, что Пода и сира Хиля тоже освободили.

У Бриенны подгибались колени, так что она даже не попыталась встать, кроме того, она боялась даже подумать, что увидит, если встанет. Потом она почувствовала странный холодный запах, перевернулась, и к своему ужасу обнаружила, что существо, которое когда-то было леди Кейтилин Старк, стоит прямо над ней. Мертвая женщина не мигая смотрела прямо на нее. Потом она кивнула, отошла и что-то сказала Торосу на своем скрипящем наречии.

«Нет», - подумала Бриенна,- «нет, это не она. Леди Кейтилин была сильной, храброй и печальной. Она не могла превратиться в это чудовище». Она встала на четвереньки, чувствуя во рту вкус рвоты. Подрик и сир Хиль хрипели и корчились рядом с ней.

Мертвая женщина и Торос поговорили еще немного, а потом красный жрец повернулся к Бриенне и сказал:

– Леди Бриенна, миледи дает вам шанс доказать вашу искренность. Вы получите обратно ваш меч и все ваши вещи. Вам дана одна неделя на то, чтобы найти сира Джейме и привести его сюда. Он должен ответить за свои грехи. Всего одна неделя, и она закончится на закате седьмого дня. Если к этому времени вы не вернетесь с сиром Джейме, эти двое, - он указал на Пода и сира Хиля, - будут повешены. То же случится и с вами, и с сиром Джейме, и не важно, сколько времени пройдет, – мы все равно найдем вас. Вам понятно?

Бриенна попыталась ответить, но из горла вышел только придушенный хрип, поэтому она лишь кивнула. Мне нужно найти Джейме. Он скажет им, что я не лгу, и они сами увидят… Она до последнего верила, что Джейме сможет их убедить. Он уговорил Бравых Ребят не насиловать ее, пока они были в плену. Он солгал им, что за нее дадут столько сапфиров, сколько она весит, и продолжал это утверждать, даже когда ему отрубили руку. Она уже и позабыла, как сильно ненавидела его тогда за грубые насмешки, за полное отсутствие раскаяния, за самонадеянность. Постороннему бы показалось, что в нем ничего не изменилось, за исключением отрубленной руки, но Бриенне было лучше знать.

Она посмотрела на Джейме. По его лицу невозможно было понять, что он думает. Как можно называть это честным поединком, если один из нас заведомо должен умереть? Торос предельно ясно дал понять, что суд будет считаться свершенным только тогда, когда прольется кровь. Еще не поздно. Я могу сразиться с сиром Джендри. Скорее всего, я убью его, и, может быть, нас отпустят.

Лишь только Бриенна это подумала, как сразу поняла, что идея безнадежна. Если она не может позволить таким, как сир Хиль, погибнуть из-за нее, то уж точно она никогда не сможет посмотреть в глаза призраку Ренли и пронзить его мечом. Она видела, как Ренли убили у нее на глазах, и тогда она ничего не могла сделать. Только время, расстояние и горький опыт позволили ей полностью осознать, что происходило в его лагере, в частности, спор за ее девственность. Но сам Ренли остался непогрешимым. Интересно, если бы он был жив, я все еще боготворила бы его? Ей не хотелось думать об этом. Сир Джендри, конечно, не Ренли, ну да это не важно.

Торос, похоже, закончил молитву. Повернувшись к Бриенне, он сказал:

– Миледи, я должен предупредить вас. Если вы вдруг оступитесь или пропустите удар или иным образом поддадитесь сиру Джейме, вместо вас выйдут Лим и Харвин. – Он кивнул на здоровенного Пса в желтом плаще и на чернобородого молодого мужчину, похожего на северянина. – Они оба будут… рады схватиться с Ланнистером.

– Что ж, - сказал Джейме, - обычно я предпочитаю, чтобы у меня на каждую руку приходилось по врагу, но раз уж придется сражаться с этими двумя, так и быть, сделаю для них исключение – пусть нападают вместе.

Лим злобно уставился на него.

– Я тебе, Цареубийца, эти слова в жопу засуну, как ты совал своей сестрице.

.

Бриенна увидела, как судорога ярости и боли мелькнула на лице Джейме. Это было его первое проявление чувств с момента начала суда. Но он дернул плечом, и на его лицо вернулась привычная маска. С преувеличенной вежливостью он потянулся левой рукой к мечу, что висел у него на правом бедре, и вынул его из ножен. Движение выглядело более или менее уверенным, но Бриенна вспомнила их первый бой над изувеченным телом сира Клеоса, как раз перед тем, как их захватили Бравые Ребята. Даже закованный в цепи, грязный и неуклюжий, Джейме сражался тогда как лев с его эмблемы. Если бы на нем не было цепей, он бы точно ее убил.

Боги, только бы мне не пришлось убивать его. Бриенна потянулась к ножнам и вынула меч. Не Верный Клятве, а ее собственный меч. Раз уж ей суждено убить Джейме, она сделает это не прекрасным клинком, который он вручил ей, не символом подвига, который ей не удалось выполнить. «Санса Старк – мой последний шанс обрести честь», - сказал он тогда. Они без слов взглянули друг другу в глаза, а разбойники разошлись по сторонам и оставили их наедине.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил Джейме. – Знаешь, одиннадцатилетние оруженосцы по всей стране боятся меня.