– Все свои, семь человек, – бросил Гофман охраннику, и они всей веселой компанией набились в зеркальный скоростной лифт.

Поэт жил у самых облаков.

Аннушка вздохнула, вспоминая, что было потом: как они вышли из чудесного лифта, как хозяин поднебесной квартиры распахнул перед ними необыкновенную дверь, и перед ними открылась волшебная панорама сказочного города.

– Это что, все твое? – пролепетала Анна Петровна.

– Ну да, – с абсолютным спокойствие произнес Иосиф. – Проходи, там должны быть тапочки.

Остальные шестеро русалок вели себя не так скованно. Они сразу сообразили, где ванная, где кухня и где взять рюмки.

– Так это, и правда, все твое? – повторила завороженная Аннушка, обводя взглядом просторный холл с четырьмя дубовыми дверями.

– Ну да, – спокойно сказал Иосиф. – Квартиру дали еще прадеду. Он в когда-то в органах служил. Был там был большой шишкой.

– Осик, где ножи! – закричали из кухни.

– Сейчас покажу, – недовольно крикнул он.

– А твои родители? Они живы? – с испугом спросила Аннушка.

– Да живы, куда они денутся, – ответил Иосиф, расчесывая перед зеркалом свои ангельские локоны. – В Израиле уже пять лет. Меня тут оставили за хозяйством приглядывать.

У Аннушки не было слов. Она уже была пьяна – даже без водки.

– Ося, мы тебя ждем, – снова донеслось с кухни.

– Сейчас, руки вымою только!

– А на балкон можно? – пискнула Аннушка.

– Да чего ж нельзя? – зевнул Иосиф. – Только если будешь курить, пепел на соседей не сбрасывай.

– Иосиф, мы все порезали. Иди водку открой!

Но он не торопился в выпивкой. По-хозяйски пройдя в большую комнату, он развалился на огромном кожаном диване и закинул ноги на журнальный столик.

Аннушка на цыпочках вышла на балкон. Перед ней расстилался безумно прекрасный чужой город, а спиной она чувствовала пристальный взгляд хозяина замка.

В тот вечер она впервые в жизни она напилась и ее сильно стошнило. Гофману пришлось вызвать такси, чтобы отвезти пьяную мышь на улицу Баратынского.

На следующее утро, с мокрым полотенцем на лбу, она рассказала тете о вчерашней экскурсии.

– Ты только представь: Кремль как на ладони!

В глазах старой девы из Моршанска зажглись огоньки надежды. Если раньше дурочка-Нютка казалась ей серой мышкой, то теперь перед ней был дипломированной филолог с прекрасными видами на будущее. Клавдия Авдеевна хотела сказать племяннице что-то важное, но вовремя осеклась.

Немного подумав, она лишь осторожно спросила:

– И сколько вас же вас там было?

Аннушка, не чувствуя подвоха, ответила:

– Всего восемь человек. Иосиф и семеро девчонок. Мы так хорошо посидели, тетя! Да ты не думай ничего дурного. Я просто что-то несвежее съела, вот и все.

Но Клавдия Авдеевна – учитель математики с двадцатилетним стажем – уже просчитала шансы племянницы на выгодное замужество. Они, по теории вероятности, были ничтожны.

– Ладно, – холодно произнесла родственница, уткнувшись в свое вязание. – Это не последний москвич на твоем пути.

И вот теперь, подъезжая к улице Баратынского, Аннушка вспоминала события, полугодовой давности. А ведь тетя тогда недвусмысленно намекнула, что ей стоит продолжить знакомство с Гофманом! Конечно, он совсем не похож на сказочного принца из ее мечтаний. Так, серенький какой-то, хвостик зачесывает.

Где-то высоко в небе летел серебристый лайнер. Вагон слегка покачивало. Анну Петровну укачало, и она заснула.

Ей снилось, будто она едет по лесу в экипаже. Лошади резво несут ее вперед, но ей все равно страшно. Она кутается в соболье манто. Но что это? Звуки выстрелов, крики. На нее напали разбойники, целых трое. На лицах у них черные платки, а в руках ножи и пистолеты! Они не хотят, чтобы их узнали, но от нее не скроешься. Это второкурсник Коршунов, секретарь директора Макушин и сам директор колледжа Василий Петрович Скрягин.

– Что вам надо, милостивые господа? – спрашивает она с достоинством.

– Вы до сих пор не сдали справку! – ревет Скрягин, вынимая пистолет из кобуры.

– Вы хотите выбросить мой букет! – завывает Валик, размахивая ножиком.

– А у вас черный лифчик просвечивает! – насмехается ей прямо в лицо Коршунов.

– Да ты никакая не принцесса! – кричат они хором ей прямо в лицо.– Ты – понаехавшая, ты из-под Липецка!

Они вышвыривают ее из кареты и произносят над ней жестокий приговор: