Скрягин чуть не поперхнулся чаем и с удивлением взглянул на своего непредсказуемого секретаря.

Сбыт наркотиков среди несовершеннолетних тянул на пятнашку, не меньше. Конечно, сам Мамцуров может быть тут и не при чем: мало ли кто сбывает дурь в его заведении! Но если, не дай Бог, попадется кто-нибудь из студентов, то отвечать придется ему – директору колледжа.

– Значит, ты сам больше не хочешь сходить в этот клуб? – задумчиво произнес майор Скрягин.

– Не-не, и не просите! – по-свойски ответил помощник. – Я уж лучше куда-нибудь с вами схожу – в цирк или в тир. А в этот распроклятый «Огонек» пусть другие ходят.

Скрягин обреченно посмотрел на календарь. Если он будет каждый месяц, не считая каникул, раздавать флаеры, то ему надо ежемесячно сбывать по две тысяче штук. Хорошая норма для начинающего промоутера! Нет, надо поступить иначе. Надо попросить знакомых особистов пробить этого Мамцурова по базе. Не может быть, чтобы у Тельмана Исмаиловича не было своих грешков!

Скрягин сжал кулаки от праведного гнева, но тут перед ним, точно в замедленном кино, проплыла железная клешня Мамцурова. Она выглядывала из белоснежной манжеты с золотой запонкой.

Директор снова закашлял с надрывом и обеими руками схватился за саднящее горло. Валик подлил ему кипятку.

Скрягин кое-как отдышался и стал прикидывать план действий:

– Ты вот что. Составь-ка завтра список активных студентов, человек десять. Таких, кто не прочь заработать. Лучше тех, кто не и Москвы. Организуем для них специальную рекламно-ознакомительную практику. Это же сфера социально-культурного сервиса, так? Нормальное место отдыха, каких в Москве сотни. Может, кто-нибудь из них и диплом там напишет.

Но Макушину эта идея с ознакомительной практикой в ночном клубе не понравилась:

– Может, лучше агентство какое-нибудь подрядить?

«Черт! А ведь он прав! – подумал Скрягин. – Вот что значит молодежь!»

Он посмотрел на своего современного помощника с плохо скрываемой завистью:

– Ладно, завтра посмотри. Список агентств мне в десять на стол. А сейчас свободен!

Глядя, как помощник надевает серую курточку и натягивает шапку, Василий Петрович подумал, что он вряд ли когда-нибудь женится.

«Да может, оно и к лучшему», – вздохнул Скрягин и допил остывший чай.

14

Клавдия Авдеевна прихлебывала пустой чай, косясь на торт собственного приготовления. Этот нехитрый бисквит с самодельным кремом украшал Аннушкин день рожденья уже двадцать третий год.

– Анечка, детка, а он точно придет, этот твой Иосиф?

 Ждать уже целый час неизвестно кого, было для старой девы из Моршанска настоящей пыткой. От торта исходил дразнящий запах, а чай уже успел давно остыть.

Голодная племянница сглотнула слюну и пожала плечами: кто его знает, этого Иосифа? Может, он вообще забыл о ее приглашении.

– Тетя, давай подождем еще пять минут. Если он не придет, то все съедим сами.

 Вспомнив лицо бывшего однокурсника, Анна Петровна подумала, что от таких людей, как он, можно ожидать чего угодно. Лицо у Иосифа было тонким, всегда чуть заросшим черной щетиной, нос довольно длинный, а брови – густыми. Волосы у него тоже были черные, вьющиеся, сальные. Свои стихи Иосиф Гофман подписывал псевдонимом «Светлый». Его кумиром был Джон Леннон. Он даже очки носил такие же, круглые, железные.

Когда Аннушка сказала тете, что пригласила бывшего однокурсника на день рождения, то та почему-то очень обрадовалась.

– Купи хорошего вина, – велела она племяннице. – Ты должна дорожить такими связями.

Аннушка фыркнула:

– Вот еще! Да этот Гофман – настоящий бездельник. Живет на родительские деньги, сам нигде не работает, только стишки пишет.

– Девочка моя! – морщинистое лицо Клавдии Авдеевны растянулось в печальной улыбке. – Это мы с тобой работаем день-деньской. А он – элита. Ты уж будь к нему поласковее.

После того, как поэт-эсквайр сам позвонил Аннушке, тетя-математик еще раз взвесила шансы племянницы на выгодное замужество: они на порядок выросли. Клавдия Авдеевна надела очки и лично выведала в Интернете все возможные сведения про поэта Иосифа Светлого.

В половине десятого в прихожей, наконец, задребезжал звонок. Аннушка сменила тапочки на праздничные туфли и побежала в общий коридор.

Иосиф был в серой кепке, из-под которой виднелась марлевая повязка. Он что-то держал за спиной.