…Когда батальон с ходу ворвался в маленький курортный городок на полпути между Гдыней и Гданьском — Цоппот, Семен Карайбог наконец-то оказался на морском берегу. Влажный, розоватый от утреннего солнца песок под ногами, а впереди море — и голубое, и стальное, и серое, и нет ему конца. Только далеко на горизонте темное пятно, видимо корабль.

Море поразило Семена Карайбога своей пустотой и беспредельностью. Вспомнился виденный когда-то рисунок. Сидит чумак на берегу моря, а за спиной у него кавказские горы. Курит дядько свою люльку и мечтает: взять бы все моря и слить в одно море, да все горы соединить в одну гору, а потом гору бросить в то море. Вот бы булькнуло!

Как ветхозаветный меланхолический чумак, сидел Карайбог на берегу моря. Даже не верил своим глазам. Уж слишком оно большое.

Сам не зная для чего, взял пустую фляжку, наполнил морской водой. Попробовал. Вода холодная и горькая.

— Нет, наркомовская чарка лучше!

Сзади, вдоль песчаного пляжа, тянулся городок: красивые, нарядные, курортные коттеджи, цветники, сады…

— Хорошо жили, гады!

…Ночь застала взвод Карайбога на даче у самого моря. Берег был так близко, что слышался взволнованный шорох гальки и сердитые крики чаек. В доме кроме бойцов взвода собралось немало военных. В одном углу самой большой комнаты расположился экипаж «тридцатьчетверки». Их машина ремонтировалась в армейских тылах, и теперь танкисты догоняли свою часть.

За столом, стоящим посередине комнаты, расселись военные балтийские моряки во главе со своим командиром капитаном 2 ранга, молодцеватым красавцем, одетым, как на парад. Моряки что-то вполголоса горячо обсуждали, до ушей Карайбога долетали только отдельные, непонятные сухопутному человеку флотские слова.

Сориентировавшись на местности, Карайбог и Шугаев раздобыли на чердаке дачи матрацы и расположились как фон-бароны. Назар, как не раз уже было в последнее время, завел разговор на волнующую его тему.

— Как думаешь, Сема, после Гданьска мы куда повернем?

— Аллах его знает! Шли от Бромберга на запад, а теперь вдруг повернули на восток, Гдыню и Гданьск брать. Из Ставки видней.

— Ну, а когда Гданьск возьмем?

— Думаю, снова рванем в Германию.

— На Берлин?

— А куда ж еще!

— Мне в Берлин обязательно нужно.

— А кому не нужно! Всем нужно, — засмеялись бойцы, услышав слова Шугаева.

— Быстрей надо кончать с Гданьском. Сбросить их к чертовой матери в море — и дальше, — решительно заметил Карайбог. — Об этом и в обращении Военного совета фронта сказано.

Танкисты, прислушивавшиеся к их беседе, заинтересовались:

— В каком таком обращении?

— Темный вы, видать, ребята, народ, — не удержался Карайбог. — Газет не читаете. А вот в этой газетке напечатано сегодня обращение ко всем бойцам, сержантам, офицерам и генералам фронта. Военный совет призывает нас водрузить над Данцигом и Гдыней знамя победы.

— Дай, друг, газетку.

— Читайте! — протянул Карайбог танкистам «Фронтовую правду». — И выводы делайте!

Танкисты склонились над изрядно помятой газетой. Прочли, горячо заспорили. И вдруг неожиданно начали собираться в дорогу.

— Куда вы, хлопцы, среди ночи?

— Раз такое дело, то как бы и не опоздать, — пояснил командир машины. — К утру своих догоним.

Вскоре послышался шум мотора, и танк ушел в ночь, туда, где непрерывно, как и морская волна, громыхала канонада.

Военные моряки, разложив на столе бумаги, совещались. И все слышалось:

— Причалы… Гданьские верфи… Портовые сооружения…

Судя по их словам, можно было подумать, что и Гдыня и Гданьск уже взяты нашими войсками. Карайбог подозвал одного морячка:

— Чего это вы здесь на суше околачиваетесь? Видать, весь ваш флот к акулам в гости пошел.

— Много ты понимаешь! — рассердился морячок. — У нас государственное задание.

— Какое задание?

— Мы уже сотни километров Балтийского побережья проехали. Порты принимаем. Теперь нам нужно побывать в Гданьске и Гдыне, подготовить их к приему советских судов.

— Побываете! — пообещал Карайбог с таким видом, словно это от него зависело.

К утру еще сильней стала канонада. Вражеская береговая тяжелая артиллерия и орудия военных кораблей почти непрерывно вели огонь по нашим позициям. Бросались в контратаки обезумевшие от страха фольксштурмовцы. В небе метались «мессершмитты». Враг зубами держался за узкую прибрежную полосу в районе Гдыни и Гданьска.

Рано утром, хорошо передохнув, пехотинцы тронулись дальше. Прислушиваясь к непрерывному вою вражеских орудий, Семен только усмехался:

— Перед смертью не надышитесь. Руки вверх или головой в воду!

Когда в утренней мартовской голубоватой дымке показались фабричные трубы, тонкие шпили костелов и серые громады домов, взвод нагнал виллис с двумя офицерами. Один из них, в плаще — знаков различия не разобрать, подозвал Карайбога. Когда виллис умчался, Карайбог спросил приятеля:

— Знаешь, Назар, кто поехал?