Утром Лиза не провожала мужа, спала. Он тихонько поцеловал ее и вышел из спальни. Бутерброды она наготовила ему с вечера, но Дашков вспомнил о них только тогда, когда выехал на Киевскую трассу.

Днем Лиза позвонила маме и выведала у нее все! Мама призналась, что за ней уже давно ухаживает сосед бабы Нины -- дядя Володя. А недавно он предложил ей пожениться.

– Вот это да!
– сказала Лиза, ей очень нравился дядь Володя и она подумала, что женщина в любом возрасте имеет право попытаться быть счастливой.

– Лизочка, так ты не против? Я так боялась тебе сказать! Ты так любила папу!

– Мама, ну что ты говоришь! Папы нет уже шесть лет! Мама, одиночество -- это страшная штука. Я так боялась, что оставляю тебя одну. А теперь буду спокойна. Я так рада, правда! Мааам? А какая боевая свекровь у тебя будет! Надеюсь, ты понравилась бабе Ульяне?

Они обе расхохотались. Лиза с Костиком провели весь день дома, играя, читая и дурачась. Вылепили очень красивого снеговика в саду и попросили у Оксаны Ивановны морковку, чтоб сделать ему нос. Снеговик получился очень красивым, Лиза запечатлела его на фото, вместе с румяным Костиком.

Потом они побегали наперегонки с Вебером. Вебер скучал по Косте и так радовался его приезду, что с разбегу разрушил снеговика. Лиза не стала ругать огромного, добродушного псину и вынесла ему две котлетки под осуждающим взглядом Оксаны Ивановны.

День промелькнул быстро. Оксану Ивановну отпустили в двенадцать. Лиза заскочила в дом и увидела два пропущенных звонка от мужа. Она набрала его:

– Склеротик мой любимый! Ты чего бутерброды забыл в холодильнике? Голодаешь?

– Нет, моя королева. Я позавтракал и даже пообедал в кафешках на трассе. Благо, это теперь не проблема. Лиза, я задержусь на пару дней. Остановился в мотеле на окраине Киева. В центре там теперь лучше не появляться... Ты там, смотри, береги себя и Костю.

– Да у нас все спокойно, Николя! Это ты там будь осторожнее! А почему ты так говоришь?

– Лиза, завтра -- День Соборности Украины. Будет грандиознейшая потасовка и куча провокаций. Больше я по телефону тебе ничего сказать не могу.

– Понятно. Дашков, пожалуйста, будь умницей. Не лезь туда.

– Лиза, я тут по совсем другим делам. Но я не глухой и не слепой. Возможно все, что угодно.

Они попрощались. Настоение у Лизы пропало совсем. Что-то назревало. И Дашков знал об этом. Она посмотрела новости и огорчилась еще больше. Медовый месяц здорово отвлек ее от ситуации в стране, но теперь она опять постепенно возвращалась в реальность.

Праздники закончились, и Майдан пошел на второй круг протестов. К тому же бездарные депутаты приняли очередной идиотский закон, ущемляющий права демонстрантов, а именно: не собираться в компании больше трех, не ехать кортежем, превышающим пять автомобилей, не носить каски и т. д. Возмущенные киевлянки вышли на улицы с кастрюлями на головах, показывая свое отношение к происходящему.

Полтавчане прикалывались над Яныком и его законотворческими перлами. При встречах они говорили:

– Ого! А чего это порядок нарушаем? Собрались, понимаешь, втроем... Вам что, законы не писаны?

Эту власть уже никто ни во что не ставил. И Лиза поняла, что падение Яныка -- это просто вопрос времени.

Полтавский Майдан оживился. Сюда приходило все больше людей и все более воинственно настроенных.

Дашков не ошибся. Утро Дня Соборности Украины началось убийством демонстрантов. Был убит двадцатилетний армянский парень, родом из Днепропетровской области, сын беженцев из Нагорного Карабаха. Потом застрелили еще двух молодых людей. Лиза вообще не выключала телевизор, постоянно перещелкивая каналы с "1+1" на "5-й канал". Повсюду шли страшные столкновения. Прекрасное, чистое, иконописное лицо убитого армянского парнишки так и стояло у Лизы перед глазами. Она проревела весь день.

В здание КМДА массово относили раненых. Врачи Майдана -- героические медики со всей Украины - боролись за жизни демонстрантов. "Скорые" не всегда могли подъехать к Майдану и помочь раненым. К тому же, протестанты отказывались ехать в медучреждения, так как участились случаи похищения людей из больниц и дальнейших их пыток и убийств в киевских лесах. Беркутовцы пробивали людям головы, демонстранты кидали в них коктейли Молотова. Столкновенния стали очень серьезными. У беркута тоже появились жертвы.

Лиза опухла от слез и ужаса. Но не могла заставить себя выключить телевизор. Какой-то сумасшедший польский журналист носился по Грушевского, лез в самое пекло со своим микрофоном и вопрошал беркутовцев: "Разве ты не украинец? Тебе что, не жалко своих граждан?" Лиза заметила, что хорошо понимает польский язык.

Началась настоящая бойня. "Правый сектор", круто вооруженный коварным Западом деревянными щитами и палками, лез на "беркут" отбивать своих. И, самое интересное, отбивал. Вот что значит дух! Женщины Майдана, вооружившись кирками, лопатками и даже кухонными ножами, разбирали и расковыривали брусчатку. Их ногти с модным маникюром превратились в кровавое месиво. Булыжник -- вечное оружие пролетариата...Киевские студенты и студентки посменно приходили на Майдан, делать коктейль Молотова. Бензин проносили всеми правдами и неправдами, даже в студенческих рюкзачках, в бутылочках из-под "Кока-колы". Много бензина тайком проносили через посты и киевские журналисты.