Шрифт:
День и ночь протестанты на Майдане били палками в здоровенные железные бочки. Киевляне уже привыкли к этим звукам. Это был старый козацкий обычай, взятый у османов -- идти в атаку под бой барабанов.
В ночь очередной зачистки Майдана, протестанты облили бензином шины и подожгли их. Господь был на стороне Майдана. Ветер был сильным и дул только в сторону беркутовцев. Атака провалилась. Дышать было просто невозможно. Это очень едкий и ядовитый дым.
Киев - настоящий город-герой! Сколько он вынес на своих плечах в эти дни! Поджоги и погромы. Вонь вечногорящих шин! Атаки "беркута". Кормежка многотысячного Майдана. Неудобства передвижения по городу. Банды титушек в лесах. Разграбленные магазины и рестораны. Каждую ночь, у особенно активных киевлян, сжигали автомобили. До двадцати в сутки. Но киевляне стояли и не сдавались!
"Какие у нас люди!
– восхищалась Лиза - Да ни одна страна в мире не способна на такое! Кишка у них тонка! А киевляне -- вааще крутые! Они ведь и князей своих убивали, случалось".
Скандал с российской "Альфой", пытавшей украинцев в лесах под Киевом, был колоссальным. Несколько человек с Майдана выжило и сообщило о странном, неукраинском акценте допрашивавших и пытавших их людей. Порядочные представители правоохранительных органов начали расследование, но очень быстро его прекратили. Следы вели в белокаменную, и ментов, пытавшихся что-то выяснить, быстро прикрыли.
Однако, поговорив с Николя, и поразмыслив, Лиза решила, что не стоит так уж слепо доверять телевидению. Не факт, совсем не факт, что это была "Альфа". В событиях, происходивших в Киеве, явно просматривалась третья сила, а, может, и четвертая, а то и еще больше. Она впервые задумалась, что колоссальный подъем народного духа в Украине, может быть запросто использован многими странами в своих, собственных интересах.
Лиза заболела. По-моему, это был бронхит...Хотя, она почти не кашляла. Она не очень хорошо помнила, что она ела, спала ли она. Время остановилось на экране телевизора. Кто-то звонил ей...Она что-то отвечала...
Анна Григорьевна привезла ей лекарства и забрала к себе Костика. Оксана Ивановна вызвала врача. Лизе дали больничный, и назначили антибиотики. Вроде бы она пила что-то....Или не пила?...Не важно.
Дашков вернулся двадцать седьмого, вечером и ужаснулся. Лиза похудела на четыре килограмма, ее волосы сбились в один непонятный колтун, их никто не мыл и не расчесывал, она ничего не ела, только без конца пила чай, спала плохо, почти не выключала прямую трансляцию с Майдана и вообще была в жутко депрессивном состоянии. Это его-то Лиза! Веселунья и хохотунья! Он немедленно отключил антенны и запретил ей смотреть телевизор. Потом повез к своему врачу.
Через три дня ей стало намного лучше. В последний день января Дашков привез ей корзинку с необыкновенно красивой персидской голубоглазой кошечкой. Впервые за эти дни, Лиза улыбнулась. Она очень любила кошек. И теперь, когда было совсем тошно, она звонила Костику или играла с Маркизой. Они с Дашковым, не сговариваясь, дали котенку такое имя.
Наконец Лиза вполне пришла в себя. Она дала себе слово: "Ни за что теперь не буду проявлять слабость! Надо быть сильной! Надо выжить и победить!" Она начала следить за своим питанием. И за дальнейшими событиями в стране.
А еще - провела эксперимент. Как-то вечером, посмотрела прекрасный польский фильм режиссера Ежи Гоффмана, "Огнем и мечом". Без перевода, на польском языке. И поняла абсолютно все!
В конце января, в ночь штурма Полтавской государственной Администрации, Лиза ночевала в своей квартире, в центре. Они с мамой, насмотревшись по телевизору, сколько людей простудилось и даже умерло в Киеве от переохлаждения, в результате обливания водой из брайнспойнтов, решили взять с собой одеяла, привести пострадавших к себе, обогреть и спасти хоть несколько человек.
А началось все с того, что еще с вечера по Полтаве поплыли тревожные слухи: спецназ, вооруженный помповыми ружьями, забаррикадировался в здании областной администрации. "Правый сектор" заявил, что не отступит, на помощь к нему ринулись студенты с палками и битами; все окрестные магазинчики немедленно закрылись и максимально укрепили окна и двери; ни один таксист не ехал дальше городского почтамта, ни за какие деньги; все автомобили исчезли со стоянок в центре города; две машины -- брайнспойнта спрятались во дворе областной администрации...
Лиза с мамой, Анной Григорьевной, оделись в старые пуховые куртки, замотавшись платками и шарфами до неузнаваемости. И все равно им было холодно. Они осторожно подошли к зданию ОГА, держа в руках большие пакеты с одеялами.
Вдруг из здания выбежали спецназовцы, человек пятьдесят, с помповыми ружьями, раздались выстрелы. Лиза охнула и потащила маму за угол.
– Хлопцы, на штурм!
– скомандовал молодой парень возле сцены. Толпа с палками и битами полезла на помповые ружья. Вперед вдруг вырвались полтавские студентки с развевающимися по ветру волосами. Лиза была потрясена. Идиотки! Куда лезут! Им еще жить и детей рожать!