Старший лейтенант Павличенко оказался высоким, худым и поджарым, как борзая собака. Лиза решила, что он желчный и злой человек и еще раз порадовалась, что господин Осауленко составил ей нынче компанию. Так было намного приятнее встречаться с лейтенантом. Она никак не представила Михаила, лейтенант не возражал против его присутствия, решив, видимо, что девушка просто пришла со своим мужем или другом.

Пока Павличенко заполнял протокол на стареньком, без конца зависавшем компьютере, Лиза немного пришла в себя и уже могла отвечать на вопросы. Впрочем, ничего конкретного она сказать не могла. Да, паспорт женщины видела. Гражданство -- российское. На прием пришла с самого утра, к восьми, Хотела оформить пособие на детей и субсидию для оплаты коммунальных услуг. Знаю, что у нее четверо детей и мама. Приехали в Полтаву месяца два назад. Нет, никаких лишних вопросов она посетительнице не задавала, потому вряд ли скажет лейтенанту что-либо полезное для следствия. Вот разве...Знаете, у меня было ощущение, что женщина эта чем-то напугана!

Павличенко даже подпрыгнул на стуле! Миша посмотрел на Лизу укоризненно. Да, малышка совсем не умеет общаться с ментами.

– А почему у Вас сложилось такое впечатление?
– прямо впился в нее глазами старший лейтенант.

– Ну, знаете, она как-то озиралась очень нервно, очень неспокойно отреагировала на мой вопрос, почему они решили уехать из России...Я не могу точно утверждать...Но мне она показалась напуганной. Скажите, ее правда ранили в грудь и руку?

Павличенко очень удивился:

– Да нет, только в руку. И то, по-касательной. Жива-здорова ваша тетка, скоро выпишут, к детям вернется. Подпишите протокол, пожалуйста.

Лиза взяла протокол и внимательнейшим образом, вместе с Михаилом Антоновичем, вычитала его от начала и до конца, а потом поставила подпись и дату.

Павличенко, привыкший к тому, что в его кабинете все подписывают, не глядя, очень удивился. Но комментировать не стал.

Выйдя на улицу, Лиза с таким удовольствием вдохнула воздух, что Миша даже рассмеялся.

– Что, не любишь запаха казенных домов?

Этот внезапный переход на "ты", произошел как бы само собой и ничуть ее не покоробил.

– Да нет, почему же. Я и сама в казенном доме работаю, - улыбнулась она.

– Лиза, детка, я очень тебя прошу на будущее: никогда ничего лишнего ментам не рассказывай. Они раздуют из этого невесть что, тебя затаскают по судам и следствиям. Ты зачем сказала, что эта женщина была напугана? Ответила бы на вопросы - и вся недолга. А теперь они тебя на допросы таскать начнут!

– Но, как же не сказать? А вдруг это поможет следствию? Этот Павличенко, по-моему, совсем не дурак - мужик, найдет преступников. Это же какой мразью надо быть - в женщину стрелять. Знаешь, она видная такая дама, может ревность?

– Может...А ты всегда так внимательно вычитываешь документы, которые подписываешь?

– О, это старая история, - рассмеялась Лиза,- На первом курсе института, у меня был один любимый препод, профессор, нуууу-у, настоящий профессор, с двумя "с", а не с двумя "ф",- съехидничала Лиза,- Шварцберг Натан Семенович, мировой дядька, он до сих пор преподает, сейчас в Израиле, так вот, он однажды сказал на лекции такую фразу: "Вы, славяне,- говорит,- В отличие от нас, никогда не читаете документы, которые подписываете, а потом тратите уйму денег, времени и здоровья, чтоб исправить последствия своей лени и невнимательности". И, ты знаешь, так меня это заело! Я, конечно, стопроцентная украинка, да еще с польской примесью, но документы с тех пор вычитываю всегда! Даже если стоит очередь и всех раздражает моя неторопливость. Не подпишу, пока не ознакомлюсь! Слушай, а ведь и ты очень внимательно читал! В твоей жизни тоже был профессор Шварцберг?

– Нет, - улыбнулся Михаил, - просто я - юрист. Это профессиональное. А у тебя польская кровь? Так вот откуда такая восхитительная, белоснежная кожа!?

Лизе комплимент пришелся по душе, и она просто улыбнулась.

Так, разговаривая, они дошли до машины, и Михаил спросил, куда ее отвезти. До конца рабочего дня оставалось пятнадцать минут.

– Ну, на работу я уже точно не поеду. Так, у меня сегодня восточные танцы на шесть вечера, но и туда не поеду. Что-то я сегодня не в настроении танцевать. Вы...ты, Миша, езжай по своим делам, спасибо тебе большое за помощь, а я, пожалуй, прогуляюсь немного, надо успокоиться.

– Лизочка, я же сказал, у меня сегодня полно свободного времени, и я тоже не прочь прогуляться. А что, панянка занимается восточными танцами?
– полюбопытствовал он.

– Да, уже почти целый год. Я вообще люблю танцевать. А еще хочу научиться бить ирландскую чечетку! Мой покойный папа говорил: "Надо всегда чему-нибудь учиться, а то заржавеешь!"

Михаил сделал большие глаза.

– Но к чему это увлечение Востоком? Есть прекрасные народные танцы - бальные, наконец. Зачем тащить в свою среду что-то чужое?

– Миша, Вы...ты не прав! Восточные танцы - это прелесть! Они учат терпению и выносливости, они делают тело необычайно грациозным! Они развивают мускулы, о существовании которых славянские женщины даже не подозревают!

Михаил захохотал:

– М-да...Лиза. Я сразу понял, что Вы... ты - это нечто!

– И, знаешь, я даже Омара Хайяма начала читать....такое настроение мне восточные танцы невевают! Мне так нравятся его "Рубаи", там столько мудрого - о Женщине, о вине, о жизни...В общем, о самом главном! Я пришла к выводу, что мудрые мысли не стареют! Представь, он жил в средние века, а его истины и сейчас волнуют.