Дима с Аней, симпатичная молодая пара, вторые кумовья молодоженов, подъехали почти сразу, вместе с шестилетней дочерью Настей; папа молодого, с большим двухэтажным тортом, тоже прошествовал в зал, здороваясь со всеми и вызвав бурю аплодисментов.

Торт был настоящим произведением искусства! Его украшали не банальные лебеди и кольца, не розы и свечи... На оформленном мастикой верхнем слое, стилизованном под украинскую хатку, красовалась рыжеволосая маленькая фурия, сложив руки в боки (любимая поза славянских женщин -- "на фига мне твоя тюбетейка"). От нижнего слоя к верхнему, поднималась приставная лесенка, по которой начинал взбираться рослый светловолосый гигант в рубашке-вышиванке. Тортик настолько отображал реальное положение дел в семье, настолько искусно были вылеплены лица молодых, что аплодисменты и возгласы в зале долго не смолкали.

Детям накрыли стол этажом ниже, и, судя по тому, что они ни разу не захотели подняться к родителям, скучать им там явно не приходилось. Лиза прикинула, во сколько обошлось кумовьям это торжество. Сумма выходила солидная. Она порадовалась за Игоря, который вырос в ужасающей бедности, но всего в жизни сумел добиться сам. И при этом -- не шагал, как говорится, по трупам.

На возвышенности у входа негромко заиграла живая музыка -- настоящий симфонический оркестр; на меньшее, Игорь для своей любимой не согласился бы.

Двери зала открылись, швейцар услужливо пропустил еще одного гостя, и Лиза, усаживающаяся в это время за стол, рядом с кумой Аней, мгновенно узнала шествовавшего по залу мужчину.

Игорь подскочил с места, двинулся навстречу пожаловавшему гостю, тепло пожал ему руку, они обнялись.

Ольга тоже поднялась и пошла навстречу мужчинам. Гость вручил ей изысканный осенний букет и небольшой подарочный пакет, припал к ее руке и сказал ей тихим голосом несколько, по всей вероятности, очень приятных фраз. Ольга зарделась и стала похожа на хорошенькую нашкодившую школьницу. Вообще, молодые были сегодня неотразимы! Оля -- в нежном кремовом платье с бронзовыми вкрапинами, очень сочетавшимися с ее распущенными рыжими волосами, украшенными кремовым цветком. Игорь -- в бежевом костюме, в белой рубашке с бронзовым галстуком. Они выглядели очень просто и очень стильно.

Все начали рассаживаться за столами, сдвинутыми вместе и выложенными буквой "Т". Драпировка на столах и стульях тоже была в бронзово-бежевых тонах.

Игорь представил присутствующим гостя, прибывшего последним:

– Мой партнер и уже друг -- Николай Николаевич Дашков. Прошу любить и жаловать!

Дашкову начали представлять гостей, и когда очередь дошла до Лизы -- она прямо раздула ноздри: такое удовольствие доставило ей его потрясенное лицо. Николая Николаевича усадили прямо напротив, немало позабавив ее таким соседством.

– Ця красуня в червоному -- моя улюблена кума. Тож дивись, щоб вона сьогодн не нудьгувала поруч з тобою ( Укр.
– Эта красавица в красном -- моя любимая кума. Так что смотри, чтобы она сегодня не скучала рядом с тобой) - наставительно сказал Игорь Дашкову по-украински.

Вспоминая подобострастное лицо швейцара, глядя на метрдотеля, который лично сервировал Дашкову стол (ему, а не молодым!), на официантов, ловивших каждый его взгляд и даже на дирижера оркестра, который часто оглядывался, пытаясь уловить его настроение, Лиза сразу вспомнила поговорку: Короля играет окружение.

Было совершенно очевидно, что Николай Николаевич, мягко говоря, завсегдатай этого заведения. Он уже немного пришел в себя после нового "знакомства" с ней, и к нему вернулись его вальяжность и тихие вкрадчивые манеры. Лиза таких людей просто боялась. Она вообще заметила, что по настоящему могущественные люди, как правило, разговаривают очень тихо. Им нет нужды кричать. Ведь все боятся даже их шепота. Да, тихие воды глубоки...А тут был настоящий омут.

Он сделал ей комплимент, сказав, что блондинка в красном -- это оружие массового уничтожения. Лиза уже приняла на душу огромный бокал шампанского и этот комплимент ее не покоробил.

– Разве Вы не знаете, - парировала она, - что Украина объявила мораторий на подобное оружие?

– Украине и не нужно такое оружие, если в ней рождаются такие женщины, - восхищенно заметил Дашков.

Она с удивлением заметила, что Дашков уже побывал на каком-то мероприятии, было видно, что он не очень трезв. Это ее удивило, он никак не походил на пьющего мужчину.

Отправив восвояси метрдотеля и двух официантов, он самолично подливал ей шампанское. Лиза осушила второй бокал, доела кролика по-французски, и к ней вернулась ее всегдашняя дерзость. Николай Николаевич расспрашивал ее о... происхождении. Фамилия Сологуб показалась ему знакомой и аристократичной. Они приятно беседовали о родовом имении Гоголя, когда Лиза заметила ему, что и фамилия Дашков -- тоже весьма аристократична. Дашков довольно заулыбался, его хмельной взгляд настойчиво скользил по ее лицу, телу, он откровенно любовался ею. Лиза невинно спросила:

– Вашим предком, была, вероятно, сама сподвижница Екатерины Великой, Екатерина Романовна Дашкова, да? Я читала, что она возглавляла Академию Наук в Петербурге и была весьма ученой дамой. Но я слыхала также, что, несмотря на педагогические изыскания, у мадам было двое крайне неудачных детей: алкоголик-сын и распутница-дочь. Скажите, а вы унаследовали черты... сразу от обоих этих своих предков?

Надо отдать должное Дашкову -- он расхохотался. Открыто, заливисто и непринужденно, как мальчишка; в их сторону даже стали оглядываться остальные гости.