— Посмотрели бы вы остальные. Можем зайти ко мне после ужина.

— Благодарю вас… — Андрей Аркадьевич смешался. — Разрешите представиться. Сумм Андрей Аркадьевич. Переводчик.

— Виталий Евгеньевич…

Незнакомец протянул руку.

Выглядел он настолько же моложе Андрея Аркадьевича, насколько и солиднее, и было в его облике нечто такое, что заставило Андрея Аркадьевича воздержаться от дальнейших расспросов. Он вдруг почувствовал, что робеет перед Виталием Евгеньевичем, что высокое положение Виталия Евгеньевича позволяет задавать любые вопросы, тогда как Андрею Аркадьевичу задавать их не всегда и прилично.

— В книге почетных гостей расписались? — поинтересовался Виталий Евгеньевич.

— Как вы сказали?

— Ну там, у входа.

Ни в какой книге Андрею Аркадьевичу расписываться, конечно, не предлагали. Он решил, что Виталий Евгеньевич принимает его за более значительное лицо, чем то, каковым он на самом деле является, и постыдился признаться, что попал сюда по счастливой случайности, если только не по счастливому недоразумению. Виталий Евгеньевич взял еще немного икры и плеснул минеральной воды в широкий хрустальный стакан.

— Я, собственно, из Института химии. Занимаюсь информацией.

— Это теперь модно.

— Приехал вот на химическую конференцию, хотя сам и не химик.

— Я тоже не химик, — сказал Виталий Евгеньевич. — И тоже на конференцию. Нас должно быть здесь трое таких. Вы случайно не академик?

Андрей Аркадьевич покраснел.

— Профессор?

— Я лауреат Государственной премии, — сам не желая того, вдруг выпалил он и покраснел еще больше, чуть не сгорев со стыда.

— Говорили, какой-то академик приедет.

Виталий Евгеньевич зевнул, прикрыв рот ладошкой.

— Академик не приедет. Меня поселили вместо него.

— И какой же информацией вы занимаетесь, если не секрет?

— Дискретными переводами. Может, слышали?

Виталий Евгеньевич скучающим взглядом обвел залу, как-то очень уж неопределенно кивнул, тогда как Андрей Аркадьевич почувствовал себя едва ли не юнцом рядом с этим пресыщенным, важничающим господином.

— Лунинская система. Не могли не слышать.

Был превзойден некий предел реальности и правдоподобия, после чего Андрей Аркадьевич уже вновь воспринимал окружающее с изрядной долей иронии, как если бы кто-нибудь из школьных друзей, вздумав над ним пошутить, специально построил все эти нелепые, причудливые декорации. И вот, обнаружив обман, хотя и не понимая еще до конца, в чем он заключается, Андрей Аркадьевич начал подыгрывать, делая вид, что верит, будто все происходящее с ним — это правда.

После ужина Виталий Евгеньевич повел гостя к себе, и Андрей Аркадьевич смог воочию убедиться, что Голубая комната и в самом деле больше Дубовой, и ванна в Голубой просторнее, и туалет с биде, и есть узоры на импортном кафеле, и мебель поизощреннее, чем в номере, который отвели Андрею Аркадьевичу.

Разговор продолжался самый необязательный, однако в ходе его выяснилось существенное: в распоряжении Виталия Евгеньевича имеется персональная машина, которой можно будет утром воспользоваться для поездки на конференцию. Это оказалось весьма кстати, ибо транспортную проблему как-то упустили из виду во время краткого общения Андрея Аркадьевича с дежурившими в аэропорту представителями Оргкомитета.

Пожелав новому знакомому спокойной ночи, Андрей Аркадьевич пошел взглянуть любопытства ради на книгу почетных гостей. Без особого труда он разыскал конторку у входа, где лежала большая тетрадь с золотым тиснением на твердой обложке. Бумага «верже» была тщательно разграфлена и сверху каллиграфическим почерком черной тушью обозначено: «Дата приезда», «Имя, Отечество, Фамилия», «Место работы, профессия, должность», «Занимаемая комната». Андрей Аркадьевич бегло пробежал глазами первую страницу и задержал внимание в начале второй, где список обрывался. Последняя запись гласила: «2 июля. Виталий Евгеньевич Пони. Работник сферы обслуживания. Голубая комната». Из «Книги почетных гостей» нельзя было, к сожалению, узнать, кого или что обслуживал завершавший этот престижный и весьма ограниченный список важный обитатель Голубой комнаты.

Поскольку среди почетных гостей профессор Степанов не значился, Андрею Аркадьевичу даже в голову не пришло, что Сергей Сергеевич может находиться в этом доме. Когда двое активистов Оргкомитета помогали Триэсу забираться по крутой винтовой лестнице на второй этаж после дружеской вечеринки под председательством доцента Казбулатова, Андрей Аркадьевич уже спал, а утром он уехал несколько раньше, воспользовавшись машиной Виталия Евгеньевича. Триэс тоже ничего не знал о таком соседстве ни утром, когда они впервые встретились в гостинице «Приэльбрусье», ни за обедом, и только к вечеру все открылось, когда Триэс и Инна не без смущения обнаружили Андрея Аркадьевича на заднем сиденье черной «волги», которая должна была отвести их в Дом почетных гостей.

По дороге Андрей Аркадьевич несколько раз порывался рассказать им забавную историю своего знакомства с Виталием Евгеньевичем Пони, но всякий раз что-то мешало. Беседа не клеилась, и каждая попытка снять возникшее напряжение лишь усиливала фальшь. Так, Сергей Сергеевич вдруг совсем некстати принялся наставлять Инну в связи с предстоящим докладом, а Андрей Аркадьевич еще более некстати заметил, что ему совсем не идет роль ментора, «его преосвященства» от науки. Шутка никого не рассмешила, все умолкли, каждый замкнулся в себе. И нужно же было им оказаться соседями!