Церемония в гроте была знакома мне до мельчайших подробностей, ведь я так часто видела ее во сне. Шелки молча расступились передо мной, пропуская вперед к возвышению, украшенному драгоценными камнями. Оно мало напоминало привычный человеческий трон, больше похожий на кресло. Скорее, это был своего рода алтарь, вот только на нем не приносили жертву богам, а получали благословение. В абсолютной тишине, не нарушаемой даже взволнованным дыханием или случайным всплеском воды, я подошла к нему и села, а потом откинулась на каменную спинку, закрывая глаза и принимая свою судьбу.

И сразу все присутствующие выдохнули. Я услышала, как шелки опускаются на пол и открыла глаза. Мои подданные с улыбками ложились прямо на холодный мрамор, располагаясь кольцом вокруг трона. Две девушки подошли ко мне и примостились рядом с моим возвышением. В руках они держали золотые гребешки. Золото — признак королевской власти, вспомнила я замечание, сделанное на берегу. Я так много узнала за свою короткую жизнь, но еще больше мне только предстоит узнать. Затаив дыхание, под взглядом сотен внимательных глаз, я почувствовала, как девушки ласково перебирают длинные пряди моих волос.

И вот одна из шелки начала тихо петь, заплетая мне замысловатую косу. Эту песню подхватила вторая, а потом и все остальные, присоединяясь по одному. Странная песня без слов, похожая на шум ветра в луговых травах и шорох прибоя по прибрежной гальке. Она была похожа на древнее заклинание, одно из тех, что умели творить только фейри. И я узнала ее — песню из моего сна. Сильные стройные голоса сплетались в изящный узор, мелодия рвалась вверх, чтобы там, отразившись от каменного свода, стократным эхом разлететься по всему гроту. Но теперь она не пугала меня, наоборот, я знала, что в этой песне мой народ взывает к своим богам, призывая их снизойти к своим детям.

'Здравствуй, маленькая Мианель. Ты так подросла', - услышала я незнакомый женский голос, зазвучавший в моей голове. Он был тихим и ласковым, но при этом перекрывал песню шелки. Я закрыла глаза, и перед моим внутренним взором бледно-голубой дымкой вспыхнул силуэт женской фигуры с сияющим венцом на голове. Я ощутила силу и власть, исходящую от незнакомки.

'Кто вы?' — спросила с замиранием сердца.

'Твоя добрая фея, — рассмеялась она и протянула руку в мою сторону, раскрывая ладонь. — Я пришла забрать свою безделушку. Больше она тебе не нужна.'

И в тот же момент я почувствовала, как запульсировал невидимый браслет у меня на руке.

'Рианнон!' — с восторгом выдохнула я, вглядываясь в богиню, желая навсегда запомнить этот момент.

'Благословляю тебя, дитя Океана', - улыбнулась она.

Анновиран на мгновение стиснул мое запястье, словно прощаясь, слегка нагрелся, а потом вспыхнул ярким ослепительно-белым светом и вдруг пропал. Я взглянула на свою руку. На коже не осталось ни малейших следов того, что я столько времени носила на себе божественный артефакт.

Песня шелки звучала уже во всю мощь, теперь она напоминала рокот волн и вой ветра во время шторма. В ней слышались удары грома, шум ливня и треск ломающихся деревьев. И потому новый женский голос, отрывистый и хриплый, раздавшийся в моей голове, был естественным ее продолжением:

'Здравствуй, маленькая Мианель. Верни мне то, что украл человек!'

'Богиня войны!'

Прямо передо мной, видимый лишь внутренним зрением, вспыхивал и переливался багровым пламенем силуэт Бадб. От нее исходил жар пожарищ и запах крови. Богиня войны и смерти держала в руке огромный меч, а вторую протягивала ко мне, и я видела черного ворона, умостившегося на ее запястье. Ворон открыл глаза, похожие на два алеющих угля, и каркнул.

'Благословляю тебя, дитя Океана', - хрипло выдохнула богиня войны, и кольцо, сжимавшее мой палец, вспыхнуло на краткий миг, опаляя меня огнем, а потом исчезло, точно так же, как и браслет.

Богини забрали свои игрушки, принесшие в мир людей столько зла. Что ж, думаю, это к лучшему. Может теперь, оставшись без магии и божественных артефактов, люди научатся ценить каждый прожитый миг и беречь искру жизни.

Прядь за прядью шелки укладывали мои волосы вокруг головы под звуки древнего заклинания, а я ждала в напряжении, потому что знала — это еще не конец.

'Здравствуй, маленькая Мианель, — горным эхом пророкотал звучный бас в моей голове. — Я чувствую в тебе каплю собственной крови.'

Это был Балор — темный бог, прародитель фоморов. Он казался мне огромным черным вихрем, верхушка которого растекалась по своду пещеры густым туманом.

'Шаарат отдала тебе мой подарок, — в громоподобном голосе бога слышались нотки удовлетворения. — Благословляю тебя, дитя Океана.'

На моей груди вспыхнул синей звездочкой невидимый амулет, подаренный демоницей. И в то же мгновение внутри меня натянулась и зазвучала новая струна чистым серебряным звоном. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы: первый раз за все это время пробудилась аура моего малыша.