Он лежал без пижамной куртки, почти голый, раскинув руки в стороны. Повернув голову в сторону соседа-профессора, Толян хотел поддеть его необидным замечанием, пройтись шуткой-прибауткой по ученым-интеллигентам, но, к своему удивлению, заметил, что постель Кузнецова оказалась пустой.

Первой мыслью автослесаря было то, что сосед встал раньше его и ушел на завтрак. Он с досадой подумал, что этим ученым палец в рот не клади! На первый взгляд тихие, неприспособленные к нормальной жизни чмошники, а чуть упустишь из виду, глядь -- они что-то себе урвали, обскакали людей знающих, умелых, таких, как он.

Затем Толян посмотрел на часы. По времени оставалось еще двадцать минут до завтрака. Выходило, что профессор не мог уйти в столовую. Если не в столовую, то куда? Не могли же его забрать санитары -- он бы услышал. Тут-то Толян вспомнил просьбу главврача проследить за соседом, чтобы тот не убежал. Но профессора в палате не было, а он, Толик всё проспал.

Неожиданно резво он вскочил и подбежал к мусорному ведру. Накануне, уже поздно ночью, Кузнецов что-то рвал. Да, дно мусорника было усеяно мелкими бумажками, клочками, но собрать их воедино было невозможно -- профессор постарался.

Беспомощно оглянувшись вокруг, Толян вдруг заметил на стуле, стоявшем возле кровати профессора, аккуратно сложенную одежду: салатного цвета брюки лежали на стуле, а куртка висела на спинке. На тумбочке остался пакет с фруктами, принесенный вчера девушкой, посещавшей заболевшего преподавателя. Кузнецов уверял, что они не любовники. Но Толян ему не поверил -- он же не лох какой-нибудь.

"Наверное, она помогла ему свалить!" -- подумал в легкой панике Толян. Вопрос с его досрочным освобождением из больнички накрывался медным тазиком.

Он побежал к двери, с силой забарабанил. Вскоре в палате собрались все, кто отвечал за состояние пациентов. Прибежали мощные санитары, прибежал дежурный врач. Появился и встревоженный Никитин.

– - Обыщите здесь всё!
– - приказал Василий Павлович, -- он не мог никуда уйти, у нас ещё никто не убегал.

– - Первая ласточка!
– - усмехнулся Толян, улегшись на кровать. Он посчитал, что теперь ему ничего не светит и, потому, не стоит стараться.

– - Я вас вообще не спрашиваю!
– - прикрикнул Василий Павлович, -- вы завалили такое простое дело! Знал бы, лучше нанял охрану.

– - Я не подписывался не спать всю ночь, -- буркнул Толян, -- надо было еще одного сюда добавить, чтобы мы с ним на пару приглядывали.

– - Сам знаю!
– - недовольно бросил Никитин.

Он, конечно, был виноват -- недооценил Кузнецова. Вот тебе и профессор! Прыткий, как заяц. Однако его одежда была здесь, значит не всё потеряно -- голым он далеко не уйдет.

– - Надо позвонить в милицию, предупредить, -- приказал он дежурному врачу, даме среднего возраста в белом халате и с ярким маникюром.
– - Думаю, голышом они его быстро найдут. Нелли Андреевна, вы только представьте, как забавно будет видеть фигуру бегущего по улице голого профессора!

Никитин улыбнулся. Он умел оценивать любую драматичную ситуацию с юмором, без ненужных криков и ругани, без паники, за что его ценили и уважали коллеги по работе.

– - Впрочем, -- продолжил он, -- Кузнецов, скорее всего, уже дома, там его и найдут. Особого повода для беспокойства, вероятно, нет. Докладывать о ЧП не будем, я прав, Нелли?

– - Конечно, Василий Павлович, -- в ответ кивнула дежурный врач, -- пойду, позвоню.

Она отправилась звонить в милицию, но поскольку была дамой честолюбивой, стремящейся сделать карьеру, попутно решила дозвониться и в Департамент здравоохранения Москвы. Там тоже должны знать, что произошло.

Собравшийся было уходить, Никитин повернулся к дверям палаты, но тут Толик, издал какой-то звук, похожий на возглас удивления. Главврач обернулся.

Автослесарь поднялся с кровати и потянулся к подушке, лежащей на соседской койке, в изголовье. Ему показалось, что из-под неё выглядывает что-то белое, самым маленьким краешком. Толик поднял подушку и обнаружил небольшой клочок бумаги, свернутый пополам. Он развернул его. Первое, что бросилось в глаза, слова, написанные размашистым, твердым почерком.

– - Дай сюда!
– - потребовал подошедший Никитин.

Толик отдал бумагу. Что на ней было написано, он не понял. Начертание букв повторяло старый алфавит, который употреблялся еще до советской реформы в царской России -- с ятями, с точками над "и", другими атрибутами той орфографии.

Взглянув на текст, Никитин поначалу тоже ничего не понял. Затем он подумал, что это какое-то обязательство или поучение современника Николая первого, видимо почерпнутое Олегом Ивановичем из старой книги или документа изучаемой им эпохи. Вероятно, профессору понравился стиль, вот он и запомнил эти слова.