Шрифт:
Первый солдатъ. Человкъ, одтый въ черное? Дти молчать.
Второй солдатъ. Здсь намъ нельзя искать. Оба солдата отступаютъ.
Георгій въ сопровожденіи Русуцанъ показывается. Плохо же вы ищите. Вотъ онъ! Уходить.
Нсколько солдатъ входятъ и смотрятъ, потомъ вс врываются, слышенъ звонъ оружія и потомъ одиночный крикъ.
Дти кричатъ и бгутъ ко второй двери. Мама!
Первый солдатъ. Онъ ужъ не дышитъ.
Второй солдатъ. Какъ же ему дышать, если въ него всадили десять копій.
Первый солдатъ. Мы хорошо напали. Кто-нибудь раненъ?
Голосъ. Многіе. Посмотри!
Отходятъ въ глубину, у многихъ копья въ крови.
Царица и Фатима входятъ поспшно, солдаты отдаютъ честь копьями.
Царица. Что я слышу! Вы тутъ убиваете людей!
Первый солдатъ подходитъ и падаетъ на колни. Намъ приказалъ князь Георгій.
Царица подходитъ, смотритъ, вскрикиваетъ. Да это ханъ!
Фатима тоже вскрикиваетъ. Ханъ!
Царица. Откуда онъ? Господи Іисусе!
Первый солдатъ. Мы не знаемъ, откуда онъ пришелъ. Мы видли, какъ онъ вошелъ, и пошли за нимъ.
Царица. Куда же онъ шелъ?.. Фатима, это ханъ!
Фатима, пораженная. Я вижу.
Царица. Можетъ быть, онъ еще дышитъ? Попробуйте принести его въ чувство.
Первый солдатъ. Онъ ужъ не дышитъ. Въ него всадили десять копій.
Царица. Что вы надлали, солдаты? Что вы надлали?
Первый солдатъ. Намъ приказалъ князь Георгій.
Царица. Идите, идите! Пойдите къ князю Георгію и скажите ему, что ханъ убитъ.
Солдаты уходятъ.
Царица. Не того я хотла, когда вчера я ему общала жизнь. Какъ ты думаешь, зачмъ онъ вернулся?
Фатима опускаетъ покрывало, молчитъ.
Царица. Не на мн эта вина… Ты молчишь, Фатима?
Фатима. Да, молчу.
Царица. У него открыты глаза, я ихъ закрою.
Фатима живо. Дай я! Закрываетъ глаза хану.
Царица. Я уберу всю его темницу цвтами и велю пока отнести его туда. Такъ можно? О, какое несчастіе, Фатима!
Фатима. Ты больше горевала, когда ханъ бжалъ, чмъ теперь, когда онъ умеръ. Отчего это?
Царица. Молчи. Я горюю объ его смерти.
Фатима. Прости мн, но нтъ ли въ теб при этомъ и немного радости?
Царица. Немного радости?
Фатима. Потому что, можетъ быть, ханъ вернулся изъ-за тебя, такъ какъ ты связала его.
Царица. Да, — а почему онъ вернулся? Можетъ быть, изъ-за меня. Ужъ врно не изъ-за тебя.
Фатима. Да, въ тысячу разъ скорй изъ-за меня! Ханъ былъ правоврный! И ты не могла увлечь его своей лаской.
Царица живо. Ты не можешь этого знать, Фатима. Не изъ-за тебя онъ вернулся. Вдь ты же не любила его.
Фатима. Что ты говоришь?
Царица. Нтъ! Ты его не любила! Я тоже не любила его, но ты не чувствовала его великаго одиночества и его красоты, а я чувствовала. Онъ увлекъ меня немного.
Фатима невольно. Ты не настолько нечестива, чтобы въ самомъ дл такъ думать.
Царица. Что думать? Онъ заставилъ на минуту радостно забиться мое сердце, въ первый разъ посл долгихъ лтъ, и опять я почувствовала себя молодой. Слушай, что я нынче ночью сдлала изъ-за него. Я молилась Аллаху, чтобы онъ побдилъ моего собственнаго Бога! Я поносила твоего пророка за то, что онъ не всегда былъ милостивъ къ нему и что допустилъ ему стать плнникомъ. Сегодня я нарядилась богато и великолпно, чтобы свидться съ нимъ, и хотла не одвать покрывала.
Фатима. Нтъ, ты бы все-таки одла покрывало.
Царица. Нтъ, и вчера я сняла покрывало, онъ видлъ меня съ незакрытымъ лицомъ и сказалъ: „Какъ прекрасна царица Грузіи“! Вотъ тутъ мы стояли, когда онъ говорилъ это. И еще онъ сказалъ, что я звзды низвергла на него. Да благословитъ его Богъ за эти добрыя слова. Ни на кого не низвергала я звздъ — на него только! А что онъ теб говорилъ? Онъ стыдился тебя, ибо ты была неврна твоей цариц и склоняла его на побгъ. И онъ вернулся оттого, что я не была неврна. Онъ увидлъ, что моя вра лучше твоей!