Шрифт:
Князь Георгій. Вчера царица оскорбила еще и кое-кого другого. Разв она меня не оскорбила?
Священникъ. Она сказала такъ, что вс слышали, и игуменъ слышалъ.
Князь Георгій. Но если она и оскорбляетъ насъ — вдь мы вс слуги царицы — помни это.
Священникъ. Разв вс мы слуги царицы? Сегодня ночью я служилъ теб.
Князь Георгій. Ты долженъ хорошо отзываться о цариц. Сознательно она оскорбляетъ только меня.
Священникъ. Неужели я остался одинъ со своимъ озлобленіемъ — или царица кивнула теб?
Князь Георгій. Царица не кивнула мн. Да я и не послушалъ бы и не пошелъ бы. Мое намреніе твердо. Что ты общалъ Карскому хану?
Священникъ. Все, что ты сказалъ и что было въ письм: «Не трогайся до полуночи, — сказалъ я ему, — придетъ князь Георгій и поведетъ твое войско на станъ царицы, и тамъ станетъ тихо». И ханъ отвтилъ: «Да будетъ такъ»!
Князь Георгій. О чемъ вы еще говорили?
Священникъ. Когда ханъ прочелъ, что царица холодна къ теб, онъ спросилъ: «Неужели супругъ царицы такъ бденъ, что у него нтъ гарема? Я отвтилъ: „Князь Георгій не язычникъ“.
Зайдата, выходя изъ второй двери. Царица идетъ. Уходитъ,
Князь Георгій. Царица? Такъ рано? Она сильно встревожена и не спитъ. Вчера Товинскій ханъ разбудилъ въ ней много думъ. О, завтра ей придется крпко подумать обо мн. Смиренной будетъ стоять передо мной царица, да, смиренной! Но только, священникъ, я ей не сдлаю ничего дурного.
Священникъ. Ты смиришь ее?
Князь Георгій. Но въ мру. Осторожно. Великая прелесть въ глазахъ ея, когда она испугана. А потомъ я брошу царство къ ея ногамъ и подыму ее.
Священникъ. Только не слишкомъ скоро, не сейчасъ же.
Князь Георгій. Да, почти сейчасъ же, ибо еще большая прелесть въ глазахъ ея, когда она радуется… Священникъ, что еще сказалъ Карскій ханъ? Показался ли онъ теб великимъ и могущественнымъ? Встаетъ. Пойдемъ, разскажи мн все.
Священникъ. Два мощныхъ копьеносца стояли передо мной, когда я говорилъ съ нимъ. Князь Георгій и священникъ уходятъ въ глубину сцены.
Появляется Царица безъ покрывала, въ великолпной одежд. На рукахъ у нея много украшеній. Въ рук у нея ключъ отъ обитой желзомъ двери. Фатима и двушки идутъ за ней.
Царица. Видишь, Фатима, ужъ блый день на земл; почему же мн не встать? Позовите игумна. Почему мн не быть тутъ?
Фатима. Ты поздно заснула, царица, и неспокойно спала отъ многихъ думъ.
Царица. Но пока я спала, я спала хорошо… Не понимаю, почему именно сегодня надъ Аби такой густой туманъ. Я была бы рада, если бы сегодня былъ солнечный день. Но, все равно, я рада… Вы вс можете итти… Нтъ, не ты, Фатима… останься на минуту. Вс двушки уходятъ.
Царица. Сегодня царица совершитъ дло, которое обрадуетъ тебя. Этой ночью я надумала его.
Фатима. Да благословитъ тебя Аллахъ!
Царица. Да, и Аллахъ благословитъ меня. Я жду игумна, чтобы послушать, что онъ скажетъ. Слышала ты, какъ я сегодня смялась во сн? Сонъ мой былъ легокъ и беззаботенъ.
Фатима. Твое лицо свжо, хотя твой сонъ былъ такъ коротокъ.
Царица. У меня лицо свжо? Отнын я хочу, чтобы при мн всегда было маленькое зеркало, чтобы я могла смотрться въ него. Ты говоришь, что у меня лицо свжо?
Фатима. Ты сіяешь. Будто радость пришла къ теб и сдлала тебя счастливой.
Царица. Фатима, я и о теб подумаю и тебя возвышу, ты не должна больше грустить. Ты не слышала, какъ я что-то говорила нынче ночью?
Фатима. Нтъ.
Царица. Я была опять беззаботной, какъ много лтъ тому назадъ въ Тифлис.
Фатима. Ты спала, закрывъ лицо рукой.
Царица. Это потому, что мн хотлось быть совершенно одной.
Игуменъ входитъ. Ты зовешь меня въ ранній часъ, царица. Разв что-нибудь случилося? Фатима уходитъ.
Царица. Нтъ, ничего. Царица счастлива сегодня. Пойди сюда. Они садятся. Благочестивый отецъ, у насъ война съ товинцами. Но у нихъ нтъ больше вождя, ихъ государь у насъ въ плну, здсь въ замк.