"И она была высока и бла, и ея глаза были подобны двумъ голубымъ цвткамъ, которые ласкали мою душу, когда смотрли на меня, а когда она ко мн обращалась, она звала меня, звала меня на верхъ къ себ, и голосъ ея былъ подобенъ нжному морскому шуму.

"Я поднялся отъ земли и протянулъ къ ней руки; я протянулъ ей руки, она снова позвала меня, и отъ всего ея тла вяло радостью. И я содрогнулся весь, и я рванулся къ ней, протянулъ къ ней губы, и мои глаза закрылись… А когда я вновь взглянулъ, женщина была стара. Женщина была стара годами, ея формы пострадали отъ времени, и въ ней почти не было жизни, когда я взглянулъ; небо становилось темнымъ, какъ ночь; да, какъ въ темную ночь, а женщина была безъ волосъ. Я взглянулъ на нее и не узналъ ея, и не узналъ неба, и я вновь взглянулъ на нее и женщина исчезла.

"Это была красота", сказалъ Іегова. "Красота исчезаетъ. Я есмь Іегова".

"И Іегова вторично дотронулся моихъ глазъ, и я увидлъ:

"Я увидлъ террасу дворца, высоко, на верху. Двое людей стояло тамъ, и оба они, на террас, были молоды и полны жизни. И солнце свтило на дворецъ и на террасу, и солнце свтило на обоихъ людей и бросало лучи на камни, глубоко, глубоко, въ пропасть, на каменистую дорогу. И ихъ было двое, мужчина и женщина, въ полномъ расцвт жизни, и оба они были полны сладострастныхъ словъ любви и оба они были нжны другъ къ другу.

"Посмотри на этотъ цвтокъ на моей груди", сказалъ онъ, "можешь ты понятъ, что онъ говоритъ". И онъ облокотился на ршетку и сказалъ: "Этотъ цвтокъ, который ты мн дала, все дышетъ и шепчетъ, и лепечетъ теб: возлюбленная королева, Альвильдэ, Альвильдэ, — ты слышишь?"

"И она улыбнулась и посмотрла въ землю, и она взяла его руку и положила на свое сердце и отвчала: "А ты слышишь, что говоритъ теб мое сердце? Мое сердце стремится къ теб и краснетъ изъ-за тебя, и мое сердце лепечетъ смущенно отъ радости".

"Возлюбленный, я останавливаюсь для тебя, а почти умираю, когда ты на меня смотришь, возлюбленный!"

"Онъ облокотился на ршетку террасы, и его грудь вздымалась отъ сильной любви. А глубоко, глубоко внизу была пропасть и каменистая дорога. И онъ указалъ рукой въ глубину и сказалъ: "Скажи лишь слово, и я ринусь туда!" И онъ вторично сказалъ: "брось свое опахало, и я брошусь за нимъ". И, сказавъ это, онъ приподнялся и, положивъ руки на ршетку террасы, онъ былъ готовъ къ прыжку.

"Тогда я крикнулъ и закрылъ глаза…

"Но когда я снова взглянулъ, я опять увидлъ обоихъ людей; они оба были старые. И оба они уже больше не говорили другъ съ другомъ и молчали о томъ, что думали. И когда я взглянулъ, небо было срое, и оба человка поднимались по блой лстниц дворца, и она была полна равнодушія, да, ненависть была въ ея холодныхъ глазахъ, и когда я въ третій разъ взглянулъ, въ его взгляд былъ гнвъ, и волосы его были срые, какъ срое небо.

"И когда они поднимались по лстниц дворца, у нея выпало изъ руки опахало и упало на одну ступеньку ниже. И она сказала дрожащимъ ртомъ: "Я потеряла свое опахало, оно лежитъ на одну ступеньку ниже, подними его, дорогой!"

"Онъ не отвчалъ и шелъ дальше, и онъ позвалъ слугу, чтобы тотъ его поднялъ.

"Это была любовь", сказалъ Іегова.

"Любовь проходитъ. Я есмь Іегова.

"И Іегова тронулъ мои глаза въ послдній разъ и я увидлъ:

"Я увидлъ городъ, площадь, и я увидлъ эшафотъ. И когда я сталъ прислушиваться, я услышалъ шумъ голосовъ, а когда я посмотрлъ, я увидлъ тамъ много людей, которые разговаривали и скалили зубы отъ радости. И я увидлъ связаннаго человка, злодя, связаннаго ремнями, и связанный злодй былъ по наружности гордый человкъ, и глаза его были, какъ звзды. Но на человк былъ дырявый плащъ, и босой стоялъ онъ на земл, да, почти ничего не оставалось отъ его платья, его плащъ былъ изорванъ и изношенъ.

"И я прислушивался и слышалъ голосъ, и я увидлъ, что это говоритъ злодй, онъ говорилъ съ большою силой. Ему приказали молчать, но онъ говорилъ, онъ взывалъ къ свидтелямъ и, хотя ему приказали молчать, онъ не молчалъ, не страшился. А такъ какъ злодй продолжалъ говорить, толпа надвинулась, ему зажали ротъ; и такъ какъ онъ сталъ нмъ и сталъ показывать на небо, на солнце и на сердце, которое все еще билось, толпа набросилась на него и начала его бить: толпа била его, и злодй упалъ на колни и скрестилъ руки.

"И я посмотрлъ на этого человка, посмотрлъ на его глаза, которые были, какъ звзды, и я увидлъ, что толпа его опрокинула и потащила на эшафотъ. И когда я взглянулъ вторично, въ воздух мелькнулъ топоръ, и когда я сталъ прислушиваться, я услышалъ ударъ топора о подмостки и радостный крикъ толпы. И когда я прислушивался, къ небу поднимался единодушный крикъ такъ люди выражали свою радость.

"Но голова злодя покатилась по земл, а толпа бросилась къ ней и подняла ее за волосы. И голова злодя все еще говорила и свидтельствовала громкимъ голосомъ и говорила громкимъ голосомъ снова.