— А по-моему мы почти обязаны сдлать это.

Произошла пауза. Статскій совтникъ усиленно соображалъ что-то.

— Она должна это сдлать! — воскликнулъ онъ вдругъ. — Я сейчасъ же пойду къ ней!

Рдко приходилось слышатъ статской совтниц, чтобы ея мужъ говорилъ такъ убдительно. Онъ не допускалъ никакихъ возраженій.

— Мы обязаны это сдлать! — окончилъ онъ словами генеральнаго консула

— Обязаны?

Статскій совтникъ разыгралъ изъ себя предусмотрительнаго человка, торжественно кивнулъ нсколько разъ головой и сказалъ:

— Да, мы обязаны это сдлать. У насъ есть дочь, которую слдуетъ обезпечить!

И хотя дочь была замужемъ за милліонеромъ, противъ этой торжественности не послдовало никакихъ возраженій….

Прізжій врачъ былъ буквально заваленъ работой. Онъ долженъ былъ подвергнуть наружному и внутреннему освидтельствованію многихъ знатныхъ господъ и выдать имъ свидтельства соотвтственно состоянію ихъ здоровья. Это былъ молодой темноглазый господинъ въ свтло-сромъ костюм. Сердцедъ Оксентандъ совсмъ терялся рядомъ съ нимъ, и за эти дни, пока прізжій врачъ былъ въ пансіон, онъ потерялъ всякій интересъ. Вначал онъ старался казаться равнодушнымъ; но когда онъ замтилъ, что глаза красавицы Трампе стали блестть боле обыкновеннаго въ присутствіи врача, то бдный сердцедъ окончательно потерялъ голову.

— Вы мной играли, — сказалъ онъ госпож Трампе.

Онъ ежедневно повторялъ ей эту фразу и упрекалъ ее.

Однажды она отвтила ему прямо безъ обиняковъ, — такъ какъ онъ надолъ ей:

— Я вовсе вами не играла. Но я не люблю васъ такъ, какъ бы вы этого желали. Все равно, что вышло бы изъ этого? Я же замужемъ, обдумайте это.

— Вамъ слдовало бы начать съ того и сказать мн это, — возразилъ онъ. — А вы совсмъ не съ того начали.

— Но мы останемся очень, очень хорошими друзьями, не правда ли? — продолжала она.

Сердцедъ горько разсмялся.

— И вы будете мн сестрой, это такъ говорится?…

Она влюбилась въ доктора и по вечерамъ разговаривала съ нимъ въ саду.

— Я знаю особу, которая могла бы быть счастливе, — сказала она и замтно покраснла.

— Но вдь это не вы?

— Нтъ, это я. Вы врачъ и должны понятъ нездоровыхъ. Такъ опасно лежать на песк и набираться здоровья отъ воздуха и моря. А здсь нтъ никого, съ кмъ можно было бы поговорить. Никого не было, пока не пріхали вы.

Сердцедъ Оксентандъ прошелъ мимо нихъ. Казалось, онъ искалъ кого-то, чтобы убить.

— Эта госпожа Андерсонъ можетъ бытъ съ вами всегда, когда захочетъ, — сказала женщина. Докторъ разсмялся:

— Только при дловыхъ обстоятельствахъ, — мы страхуемъ людей. Она зарабатываетъ пропасть денегъ… Покажите мн ваше кольцо. Дайте же мн вашу руку. Нтъ? Всего на минутку!

— Нтъ, я не ршаюсь. Госпожа Андерсонъ длаетъ это?… Боже мой, вотъ я кладу свою руку въ вашу, будто я въ чемъ-то соглашаюсь. Ахъ Господи, я этого не длаю, я ни на что не соглашаюсь, вы меня понимаете? Но, любезнйшій, что вы тамъ длаете?

Она выдернула свою руку. Но онъ усплъ ее поцловать.

— Какая у васъ красивая и теплая рука! — сказалъ онъ.

И госпожа Андерсонъ прошла мимо нихъ. Проснулась ли въ ней ревность? Ея глаза такъ странно скользнули по нимъ, какъ будто они увидали ихъ обоихъ. Госпожа Андерсонъ гордо продолжала свой путь. Все-таки, когда сердцедъ Оксентандъ заговорилъ съ ней на веранд, она стала говорить съ нимъ какъ-то необыкновенно горячо. Они оставались сидть и вели длинный лихорадочный разговоръ, желая показать сидящимъ въ саду, что они, наконецъ, обрли другъ друга. Госпожа Андерсонъ больше не боялась счетовъ. Она разомъ заплатила по счетамъ, будто это былъ маленькій долгъ, пустякъ, «на чай», перепавшій отъ страховой преміи. А статскій совтникъ бросалъ въ темные вечера большіе букеты въ ея окно. Правда, она была въ немилости у здшнихъ дамъ, но ему-то какое до этого дло? По отношенію ко всмъ у нея, казалось, было каменное сердце, за исключеніемъ всхъ, кмъ она лично интересовалась. Такъ, напримръ, она не взлюбила своего несчастнаго конкурента, агента Андерсона. Онъ былъ болванъ и не пользовался ничьимъ расположеніемъ. Изъ небольшого количества словъ, которыми они перекинулись между собою, окружающіе могли замтить, что они питаютъ другъ къ другу полное презрніе и злобу. Агентъ Андерсонъ выглядлъ опаснымъ заговорщикомъ.

Въ одну изъ душныхъ ночей дйствительный статскій совтникъ высунулся изъ окна, чтобы освжиться. Было темно, и онъ слышалъ только тихій шумъ деревьевъ въ саду. Онъ бросилъ взглядъ на окно госпожи Андерсонъ, находящееся въ нижнемъ этаж: оно было закрыто, лампа потушена, и она сама, вроятно, спала. Вдругъ онъ слышитъ въ темнот, какъ одно изъ оконъ госпожи Андерсонъ открывается и какой-то человкъ прыгаетъ на землю. Дйствительный статскій совтникъ почувствовалъ, какъ у него заныло сердце, и онъ не могъ уснутъ въ эту ночь.

Все утро онъ мужественно хранилъ эту ужасную тайну, но днемъ не выдержалъ и, отправившись къ госпож Мильде, разсказалъ ей все, что видлъ.

Оказалось, что эти двое прізжихъ, познакомившись здсь, были между собою въ интимныхъ отношеніяхъ. Виною тому былъ, конечно, здоровый воздухъ.

— Какое теб дло до госпожи Андерсонъ, милый мой! — сказала госпожа Мильде.

— Я не желаю этого выносить! — возразилъ дйствительный статскій совтникъ, — ночью каждый обязанъ пользоваться покоемъ! — Госпожа Мильде бросилась ему на шею и, рыдая, заклинала его думать о ней, только о ней. Ни о комъ другомъ. Иначе она этого не перенесетъ.