— Я не понимаю, о чем вы, — произнес Август.

Адвокат напористо:

— Чего тут не понимать, я же строю банк. Да. Банковскую контору. Мне всего-то и нужно, что небольшое несгораемое подвальное помещение для хранения денег. На что мне кипятильня?

Август сбит с толку:

— Ну раз так!..

— Вот именно. На что мне кладовая со съестными припасами? Мазать маслом ассигнации? Пусть подают в суд, а я от своего не отступлюсь.

Август был больше не в состоянии выслушивать эти бредни, он поднялся и направился к двери. Но адвокат задержал его:

— Я читал, что о вас пишут в газете. У вас огромные средства и светлая голова. Послушайте-ка меня: я возвожу на своем пустыре здание целиком из серого гранита и принимаю деньги на его содержание. Это будет самый солидный из частных банков на севере Скандинавии, не пройдет и нескольких месяцев, как он вытеснит Сегельфосский сберегательный банк. Даже башня и та будет из серого гранита. Поразмыслите-ка об этом и при случае вкладывайте в мой банк хотя бы тысяч по десять!

Август был заметно польщен.

— Так и быть.

— Сделайте это, поддержите мое начинание! Мы можем заключить с вами письменный договор. Присядьте-ка на минуту! — сказал адвокат и стал искать на конторке соответствующие бланки.

Но Август пока что не хотел себя связывать, ему хватало и овцеводческой фермы.

— Я подумаю, — сказал он. — Другое дело, если вы заключите договор с вашими каменщиками.

— С каменщиками! — фыркнул адвокат. — Они будут делать то, что я им скажу.

Этот человек явно свихнулся.

Август посоветовал Боллеману и его товарищам погодить и не выходить на работу.

— А это вам, ребята, на первое время!

— Господи Иисусе! Вот это да!

— Ведь чего только мы с вами вместе не пережили, — растроганно произнес Август. — Пока я в Сегельфоссе, нужда вам не угрожает.

Он завернул в банк снять со счета деньги. Дела его шли великолепно и бесподобно, овцеводческое хозяйство разрасталось у всех на глазах. Вот только Давидсен в банке… миляга Давидсен позволил себе намекнуть… закинул словечко… даже и не словечко, просто у него был этакий тон. Консул бы такого себе не позволил.

Все началось с того, что Август снисходительно пошутил:

— Вам, может быть, кажется, что я беру слишком много?

Другой бы на месте Давидсена громко расхохотался и заверил, что денег у Августа еще непочатый угол, черпать да не вычерпать, Вандербильт и тот умер, не успев поистратить свои миллионы. Но нет, на лице у Давидсена появилось озабоченное и даже грустное выражение, и он ответил:

— Это же ваши деньги!

Консул никогда бы так не сказал. Август почувствовал себя задетым и спросил:

— Консул здесь больше не бывает?

— К сожалению, нет, — ответил Давидсен, — теперь я один. Но долго я здесь не останусь, слишком большая ответственность. Как только я совершу первую же ошибку, уйду.

Август:

— Надеюсь, вы не совершили никакой ошибки, выдав мне эти несколько тысяч?

— Нет-нет! — ответил Давидсен. Но на всякий случай еще раз проверил и сказал: — Нет, все правильно.

Консул никогда бы не стал перепроверять.

— Я, собственно, хотел поговорить с консулом, — сказал Август.

И пошел к консулу.

Речь шла о каменщиках, которых адвокат Петтерсен хотел заставить бесплатно на себя работать. Что бы господин консул им посоветовал? Как им поступить? Не взыщите за беспокойство!

Подумав с минуту-другую, консул сказал:

— Я в этом не очень-то разбираюсь, а вернее, не разбираюсь вовсе. Но я полагаю, тут мог бы помочь судья. Похоже, у адвоката Петтерсена с головой не совсем в порядке. Он несколько раз обращался ко мне с письменной просьбой: хотел откупить у меня все до единой долговые расписки, но я ему не ответил. Тогда он на днях заявился сюда в контору и принес с собой стул.

Август не позволил себе рассмеяться в присутствии консула, он сказал, Возвращаясь к вопросу о каменщиках:

— Адвокат забрал себе в голову, что строит на пустыре не виллу, а банк, теперь рабочие должны разломать готовый подвал, но платить им он за это не собирается.

Консул посмотрел на часы:

— Я еще успею застать судью. Поедете со мною?

Август порадовался тому, что строго одет; сидя в автомобиле рядом с Гордоном Тидеманном, он и сам мог сойти за консула: черная шляпа, белый воротничок, пиджак на шелковой подкладке, из нагрудного кармана выглядывает кончик белого носового платка. Недоставало лишь желтых перчаток.