На своем автомобиле прикатил консул, въехал прямо на пристань и оказался у всех на виду. Вылез, прекрасно одетый, в начищенных до блеска ботинках, в желтых перчатках. Перекинулся несколькими фразами с капитаном, стоявшим на мостике. Повернувшись к Стеффену, спросил, почему на месте нет Александера, окинул глазами пристань, отдал складскому работнику распоряжения относительно новых товаров, бросил взгляд на часы, уселся в автомобиль и отбыл.

Представительный господин!

Хольм посмотрел ему вслед. Мой пасынок, подумалось ему, черт побери, если это не мой собственный пасынок! Ее зовут Лидия, меня Конрад, и мы с ней обо всем уже договорились…

На берег сошла пассажирка. Лицо немолодое, но живое и умное. На ней широкое черное платье и накидка, в руках корзина и зонтик. Постояв с минуту и оглядевшись по сторонам, она по тем или иным соображениям останавливает свой выбор на аптекаре и, подойдя к нему, спрашивает:

— Не взыщите, вы не скажете, где тут гостиница?

— Скажу, — отвечает аптекарь, приподнимая шляпу. — Пойдемте со мной, я тоже иду в гостиницу. Позвольте, я понесу вашу корзину.

— Нет, спасибо, — отвечает с улыбкой дама, — я достаточно стара, чтоб донести ее сама. Вы живете в гостинице?

— Нет, я живу в аптеке. Я здешний аптекарь.

— Вон оно что, аптекарь. Я сразу увидела, что вы человек особенный. Да еще предложили понести мою корзину!

Они пришли в гостиницу, и аптекарь сказал:

— Я привел гостью.

Вендт отвесил поклон.

— Гостью? — произнесла дама. — Ну, это слишком уж громко сказано. Я всего-навсего хочу спросить маленькую комнатку, если вы согласны меня приютить. А еда у меня своя.

Вендт снова поклонился:

— Добро пожаловать!

Дама:

— Это очень мило с вашей стороны. Ну что же, хотя еда у меня своя, чашку-другую кофе мне выпить у вас придется, но за кофе я заплачу. Я люблю, когда все честь по чести и заранее обговорено.

Она надела пенсне и, бойко строча пером, заполнила гостиничный бланк для приезжих: Поулине Андреассен из Поллена. Незамужняя.

— Возраст я указывать не рискую, — сказала она шутливо, — а то вам не захочется иметь дела с такой развалиной. Но вы не думайте, не такая уж я и развалина.

— Указывать возраст вовсе не обязательно, — сказал Вендт.

Она:

— Господин аптекарь очень меня одолжил тем, что проводил сюда, большое вам, господин аптекарь, спасибо! Знаете ли, — обратилась она к хозяину гостиницы, — аптекарь вызвался понести мою корзину. Не буду отпираться.

— О, аптекарь знает, как втереться в доверие к дамам! — И, показав на бланк для приезжих, хозяин сказал: — Не добавите ли вы также и род ваших занятий?

— Я и забыла, — сказала она. И снова вздела на нос пенсне и стала писать, а рот у нее тем временем не закрывался: — Занятия мои самые разные. На мне и лавка, и почта, и отдельный маленький домик для приезжающих, а еще у нас свое хозяйство, а брат мой — староста, и всегда им был, сколько я помню. Так что благодаря Господу у нас есть все, что нам требуется в пределах наших скромных желаний, а о большем мы и не просим. А теперь не взыщите, если я вас кое о чем спрошу: знаете ли вы здесь, в Сегельфоссе, человека по имени Август? Ясное дело, здесь, наверно, не один человек с таким именем, только он пришлый.

— Я знаю, о ком вы, и я с ним знаком, — ответил аптекарь.

— Вон как, значит, он здесь, жив-здоров и все такое прочее?

— И все такое прочее. Он тут прихворнул и несколько дней пролежал в постели, но теперь, похоже, вот-вот встанет на ноги. Вы найдете его в усадьбе.

— А чем же он занимается?

— Он подручный у консула, он много чего умеет.

— Да уж, чего только он не умеет! Но как же это замечательно, что я нашла его и не проездила попусту. Ну а теперь, раз уж я начала вас выспрашивать: доктор Лунд и его супруга и все семейство, как они, хорошо поживают?

— Хорошо поживают.

— Потому как фру Лунд, она из наших краев и выросла у меня на глазах, я помню ее совсем еще крохой. Родители ее, те так и живут в нашем селении, живут себе помаленьку. А доктор Лунд, он же был у нас несколько лет доктором, он и женился у нас, и всякое такое. Ну, это само собой. А к Августу у меня, стало быть, надобность, а лучше сказать, дело, потому я о нем и спрашиваю, и других причин и оснований у меня нет.

Она болтала без умолку. А напоследок сказала:

— Ну что же, могу я теперь получить мою комнатку? Я должна привести себя маленько в порядок и выпить чашку кофе, потому как на пароходе это было не кофе, а пойло. Я забыла спросить, сколько стоит комната…

Август провел в постели целую неделю, но из опасения, что он не вполне оправился от последствий неумеренного возлияния, доктор намерен продержать его на постельном режиме еще несколько дней.

Болеть у Августа ничего не болит, крестные сестры его обихаживают, занимают разговорами, вместе с ним молятся. Это почти как молитвенные собрания.