– Нет, – снова уверенно ответила женщина.

«Мы требуем… Мы будем… Здесь всем грозит опасность… В доме графа шпион…, – этот поток уже было не остановить. – Мы должны знать, из-за какого решения ее убили! Король добрался до графа!»

Неожиданно для всех из-за стола встал барон. И его люди снова замолчали. Он встал в полный рост, глядя прямо в глаза Ледарии.

– Я вижу, что граф не готов сам ответить за то, что здесь происходит. И свою безопасность он ценит намного выше нашего доверия. Дом Калирис разрывает все отношения с графом Делерей.

– Подумайте, Тамир, мы все здесь находимся на одной стороне, – попыталась вразумить его хозяйка дома.

– Нет. Это другие ведут здесь свою войну, графиня. Мы занимались только торговлей. И за мой неправильный выбор, за мою поддержку тех, кого я считал достойнее, поплатилась моя дочь и моя жена – единственные две женщины, которых я когда-либо любил.

– Что ж, это ваше право, барон. Но помните, вы связаны клятвой и не можете сообщить о том, что видели здесь, что слышали и в чем участвовали.

– Мне этого и не надо! Если моя жена или какая-нибудь другая женщина не сможет родить мне наследника, то именно в ваших стенах умер Дом Калирис, защищая вас и все ваши решения. Без собственной выгоды. И это останется с вами до конца времен.

Его охрипший голос гремел в тишине, как гроза над Домом Делерей.

– А если через три дня вы не найдете мне убийцу моей дочери и не объясните причину ее смерти, то вместе с моим домом умрет и ваш. Будьте вы прокляты.

Он развернулся и вышел из зала, оттолкнув с дороги одного из слуг. Решение, которое должны были принять – озвучено, больше делегацию ничего не держит. И За бароном пошли остальные, бросая гневные взгляды на графиню и ее спутников. Только один старик остановился около самой двери.

– Вы поступаете глупо, так охраняя графа. Возможно, если бы он показался нам, то отношения можно было сохранить.

Он смотрел на Ледарию слезящимися глазами, но вместо хозяйки дома встал Деор.

– Мы делаем то, что является единственно правильным для всех.

Старик вздохнул и скрылся за дверью. А я засмотрелась на выход, ожидая, что кто-то снова зайдет, даже не заметив подошедшего секретаря.

– Что вы об этом думаете? – обратился он к Сатифу, привлекая и мое внимание.

– Мальчик мой, я могу понять барона. На его месте, я бы сделал то же самое. Смерть близких заставляет понимать, что мы идем на слишком большой риск ради призрачного будущего, полностью забывая о настоящем.

– Он сам этого желал, – холодно произнес Деор на весь зал. – Что вы теперь будете делать?

– Искать убийцу, но вначале мне нужно понять, из-за чего убили баронессу. Давайте поговорим там, где нет слуг.

Мужчины двинулись к выходу. Подошла и графиня, которую учтиво пропустили вперед, а за ней и мага. Меня же словно не замечали, только Лонц, который выходил из зала последним, подмигнул и подал знак следовать за ним.

В коридоре несколько слуг уступили дорогу, опустив голову и скромно отойдя в сторону. Они были как запуганные дети, которых неизвестно для чего держат в этой клетке. Только несколько ирвилов из охраны Адриэна была полностью уверены в себе. А ведь действительно, чего так бояться? Не на них же открыли охоту, честное слово.

Наблюдая за жителями замка, я и не заметила, как куда-то исчез Натаниэль. Только что шел рядом с управляющим, а теперь словно и не было вовсе. Кажется, маг все-таки был прав, говоря, что алхимику не сильно нравится такая обстановка, да и меня она смущала все больше и больше.

Сначала появление мага, затем, оказывается, граф меня знал и даже следил, а потом Замок, способный меняться по собственному желанию, еще и убийство… И зачем я только согласилась? Опрометчивые решения никогда не бывают правильными. Приманка для убийцы. Ради чего?

Возможность отомстить – мои собственные мысли. Маг не говорил о возможности отомстить, лишь выдал письма. Возможность спасения – странное спасение быть приманкой. Здесь меня вовсе никто не собирается спасать или защищать. А больше и не было ничего.

Вернусь ли я домой и сможет ли граф на самом деле противостоять Тарфиру? Это могли быть такие же пустые обещания, как те, которые я слышала всю свою жизнь. А как только все закончится, меня выкинут из дома, вновь оставив ни с чем. Но, видимо, потребность в вере живет с человеком до самой смерти, и мы сами не понимаем, для чего и кому верить, но делаем это слепо и без указки, идя в своей вере до самого конца.

– О чем задумалась, ученица? – Пристроился рядом Лонц, когда мы проходили очередной зал.