— Вам все идет: дождь, ветер, деревья. Вы ничего не боитесь: ни слов, ни резких движений. Вы независимы, вы свободны!

Но самую важную мысль он оставил при себе: «Вы и других освобождаете от малейшей скованности!»

— Альпинистка, одним словом! — Она снова засмеялась и все ее существо блеснуло импульсивной гибкостью.

Асен сделал внезапное открытие:

— Шутки в сторону! Знаешь, как пошли бы тебе скалы и облака!

Представив ее в горах, он невольно перешел на «ты».

— Нечего! Нечего! — Она пыталась защититься от своей же податливости.

Он подождал, пока она снова улыбнулась, и пристально посмотрел на нее.

— У тебя есть все для того, чтобы стать настоящей скалолазкой!

— Здесь у меня должно не хватать, чтобы быть с такими, как вы! — она повертела пальцем у виска.

— А какие мы? — Его, кажется, немного задел этот жест.

— Лазаете по горам непонятно для чего!

— Можно считать так, а можно и по-другому!

— Ну зачем вам все это? — Она искоса глянула на него, пытаясь представить его на скале, но не могла объединить его теперешнее лицо и свое представление о горах.

Он снова помолчал, словно дожидаясь, пока придут слова.

— Каждому хочется подняться вверх. Вопрос: где и когда? Для одних высота это высокий пост — взберутся и после всю жизнь трепещут, как бы не свалиться! А другие карабкаются на скалы…

— И тоже дрожат — боятся упасть. В чем же разница? — посмеивалась она.

— Разница вроде бы ничтожна. А все же люди очень отличаются друг от друга.

— Почему вы не ходите по земле?

— Если ходить только по проторенным тропам, никуда не придешь!

— Теперь всюду проложены дороги. Глаза могут проесть эти дорожные указатели — будто пальцем грозят! Негде потеряться. И ничего нового не откроешь!

— Скоро на Луну полетим, там нет ни дорог, ни указателей!

Она презрительно глянула через плечо:

— Значит, только альпинисты получат пропуск на Луну?

— И не на одну Луну, на другие планеты тоже.

— А на Земле что они делают?

— Через них Земля познает себя.

— Какой ты альпинист?! Ты — философ!

— Мы альпинисты только по выходным дням.

— А в свободное время?

— Я, например, скучный экономист. Есть у нас врач, есть химик. Даже одного скульптора имеем. А ты?

— Кончаю учебу. Стану инженером-электронщиком, если выдержу!

— Выдержишь!

— Откуда тебе известно? Я сама не уверена, а он…

— У тебя мысль быстрая.

— Можно подумать, что надо мыслить для того, чтобы успешно учиться!

Дара закинула голову, выпятила губы клювом, потом открыла рот и на ходу жадно глотала дождевую воду.

Он разглядывал ее: заостренная, угловатая, неподатливая, будто лунный камешек упал на Землю и — чудно — уцелел среди множества земных булыжников, что трутся друг о друга, пока не сгладятся и не станут совсем похожи!

А она продолжала небрежно:

— Найдутся связи — буду инженером!

— А по выходным? — спросил он.

— Отношу душу в химчистку.

— То есть?

— Отсыпаюсь!

— Если случайно проснешься пораньше, давай на автобусную остановку возле церкви Александра Невского! Горная химчистка с гарантией!

— А что брать с собой?

— Только себя саму!

Она отреагировала на шаблонный оборот пренебрежительным взглядом. Он поспешил дополнить:

— Не забудь ни одного своего движения, ни единого жеста! Там у нас простор — есть где размахнуться! Развернешься там!

— Сколько километров бечевки принести?

— А ты хочешь свой язык привязать?

— Там что, тоже будут учить меня молчанию?

— Напротив, айда, и кричи сколько захочется!

Так они почти уговорились и расстались.

Даре казалось, будто сегодня она простилась с собой, прежней и стала совсем иной. Она не знала, радоваться или огорчаться. Шаги ее невольно складывались в какую-то новую походку.

Она почувствовала что-не незнакомое — собственную ранимость!

И вдруг Асен вернулся, догнал ее! Они посмотрели друг на друга, будто каждый с трудом верил, что другой действительно существует.

— Я забыл тебя предупредить, — наконец произнес Асен. — У нас нельзя употреблять слово «тимьян»!

— Надо же, табу! А почему?

Голос ее словно бы сверкал любопытством в этот мутно-серый вечер.

— А я-то думала, что у вас все возможные табу — на дне пропасти, что вы от них давно избавились! — добавила она разочарованно.

— Должно же что-то остаться! — примирительно заметил Асен, пытаясь разгадать, какие такие запреты уже успели надоесть ей в ее почти ребяческом возрасте, когда все так упрощено!