Но сейчас, когда он повернулся к ней спиной, она взглядывает на него. Спина его выражает нетерпение и раздражение одновременно. Нет, не тот.

Прохожих все меньше, а дождевых капель — все больше. Она сердито переглядывается с дождем.

И наконец обращается к закрытому зонту:

— Вы ждете красивую девушку по имени Звезделина?

— Звучит как пароль! — кротко отвечает он.

Тот, кого она ждет, имеет совсем другой темперамент.

— Она не заболела? — вежливо осведомляется закрытый зонт.

— Ничего подобного! — Дара все еще не верит, что это тот самый. — Она прислала меня вместо себя.

Он с недоумением оглядывает девушку.

— Успокойтесь! — уточняет Дара. — Она прислала меня в качестве уличного телефона-автомата, чтобы я предупредила вас, что она не может прийти.

— Благодарю! После получасового кружения под дождем я все же предупрежден!

Дара понимает, что тот, кого она втайне ждала, никогда уже не появится. И не желает примириться с этим. Она прямо-таки пышет гневом!

— Вы сердитесь на кого-то?

— На себя! Что поверила! Звезделина столько рассказывала: Асен — то, Асен — это! Уши мне прожужжала его мужеством. Откуда мне было догадаться, что альпинист ходит с зонтиком?!

Он невольно принимается оправдываться:

— Это я для Звезды, чтобы у нее прическа не испортилась под дождем, а вместе с прической и настроение.

Асен кинул быстрый взгляд на прямые и светлые повисшие беспорядочными остьями волосы незнакомки.

Дара уловила этот взгляд и тотчас резко отреагировала:

— Здесь ваш зонтик не пригодится. Неужели вам непонятно, почему Звезделина выбрала именно меня?

— Даже не пытаюсь разгадывать женскую душу!

Дара откинула волосы со лба и открыла лицо.

— Она выбрала меня, потому что я не представляю собой никакой опасности.

— Что сие означает? — полюбопытствовал он заинтересованно.

— Я самая некрасивая у нас на курсе. Очень подхожу для роли телефона-автомата! — Дара подалась вперед всем своим худеньким, как веретенце, телом.

Асен внимательно посмотрел на нее. Если бы она действительно считала себя некрасивой, то не говорила бы об этом так открыто. Интонации его голоса несколько изменились:

— Вы из самых опасных!

— А я-то не знала!

— Я серьезно! — тихо отвечал он, стараясь внушить ей доверие.

— Не нужно меня жалеть! — Она оборвала его угловатым мальчишеским жестом.

Но Асен стал настойчиво приглашать ее:

— Прошу вас, не будем здесь стоять как памятник ссоре, давайте пройдемся.

Они зашагали под дождем. Молча. Она поморщилась в ответ на его улыбку.

— Вы знаете мое имя, — осторожно начал Асен. — А я не знаю, как зовут вас.

— Дара! — Чувствовалось, что она сердита даже на свое имя.

— Дара! — повторил он мягко.

В воздухе зазвенело непроизнесенное имя Звезделины — Звезды, как он называл ее.

И все же любопытство пересилило раздражение, и Дара спросила:

— Что же все-таки во мне такого опасного? Хочу знать — вдруг пригодится!

Асен говорил медленно, словно бы сам себя старался убедить:

— Вы обладаете одним из самых очаровательных женских свойств, мало кто из женщин обладает им.

— Эпохальное открытие! Каким же?

Асен немного помолчал, подождал, пока слова сложатся соответственным образом, и поднес их ей, как вино:

— Вы такая естественная, непринужденная, нескованная. Берегите этот «боЖЕНственный» дар, Дара!

Она даже пригнулась от внезапной вспышки хохота и тотчас вся переменилась:

— БоЖЕНственный! Такая законспирированная женственность! Как я сама не догадалась!

— Искренность. Редчайшее полезное ископаемое! — ностальгически добавил Асен.

Дара смеялась всем своим худеньким телом:

— Я — ископаемое! Как же мне сегодня не везет из-за этой моей искренности!

Вдруг она снова окаменела и желчно глянула на него:

— Плоская выдумка! Плохая месть Звезделине! Думаете, я вернусь в общежитие после полуночи и все ей перескажу? Я ведь болтунья, так?

Она дернула в раздражении древесную ветку и вытянулась под ледяным душем.

Но Асен смотрел на нее, все более увлеченный своими комплиментами: