– Бр-р-р... Неудивительно, когда кругом пауки!

– Да так-то я нормально к ним отношусь.

– А твое подсознание - нет!
– авторитетно заявляю я с видом профессора психологии.

Вода, паутина... Он боится беспомощности. Больше всего на свете не любит терять контроль.

Обжариваю кусочки злосчастного кролика, морковку, лук, шампиньоны. Пока овощи покрываются золотистой корочкой, замешиваю сливочный соус. Все. Разложить по двум глиняным горшочкам (не обделять же себя любимую!). Сыр, духовка. Ждем-с.

Хоть поем в кои-то веки не бутербродов, а по-человечески. Сажусь на табуретку. Где-то тут яблочный сок оставался. О, вот он. В этом пакете еще есть, круто.

– Последний вопрос, и отстану. Жалеешь о чем-нибудь? О чем угодно, сделанном или несделанном?

– Что не прихлопнул этих двоих из Хельви'тлар, которые меня сюда закинули, - эльф коротко и криво улыбается. Смотрит на мой стакан с соком.
– А мне попить дозволено?

Бедный, точно, из драки же. Наверняка давно мучается.

– Конечно!

Тянусь за вторым стаканом, первый тут же исчезает со стола.

– Ах да, я попробовала и не отравилась, - киваю со смешком.

– Именно, - дроу салютует мне отобранным соком.

Пока духовка делает свое дело, открываю бутылочку белого полусладкого. Гулять так гулять! Общество приятное, еда щас будет шикарная, ночь почти романтическая.

Кстати, насчет... Он что, так и будет у меня за столом в кровавых доспехах? Не-е, не годится. По доброй воле не снимет, естественно. Блокнотик, где ты, родной? Ща-а-ас.

Дроу медленно, как во сне, расстегивает боковые пряжки. На пол с грохотом падает броня. Видимо, не такая уж она легкая. Следом сыплются шипастые наручи. Под всем этим оказывается свободная черная рубашка со шнуровкой на вороте.

– Так, - мрачно вздыхает эльф, когда оцепенение отступает.
– То есть, я разденусь и не замечу. Прекрасно! Потом наверное привяжу себя к чему-нибудь... Ну-ну.

– Не, с этим погоди, - хихикаю я. Винцо на голодный желудок - дело такое.
– Руки сначала вымой. Вон там.

Он видел, как я пользовалась краном. Повторяет без проблем. Разглядывает мыльную пену на когтях, потом смывает. А подоконник ему, кажись, понравился, потому что возвращается дроу именно туда.

– Вот скажи, ты же вроде официального любовника у вашей матроны, да?
– нет, не отстану я от него, хоть и обещала.

– Угу, - он все еще мрачен.

– Общие дети есть?

– Две дочери. Обе уже в Академии. Ильмиара точно станет Высшей жрицей, она способная, - гордо сообщает эльф.

– А... ты матрону хоть немножечко любишь?

– Чего?
– вытаращивается на меня дроу.

– Ну, Мать, как ее там...

– Ксан'реену?! Зачем? Причем тут вообще любовь?
– он скептически фыркает, секунды три взирает, будто сомневается в моей адекватности.

– Э-э... Было бы проще, разве нет?

– Что именно?

– Ну, того... Быть с ней.

– А, ты про постель!
– доходит до него наконец. Клыкастая ухмылочка возвращается на свое законное.
– Не понимаю, как это связано. Я даже с тобой могу, если понадобится.

– Вот спасибо!

Чувствую, как начинают гореть уши. Может он, видите ли! Щас как напишу, останешься у меня импотентом!

– Эй, ты что там калякаешь?
– дроу соскакивает с подоконника, нависает надо мной, заглядывает в блокнот. Прочесть у него не получится при всем желании, хе-хекс.
– Не мог не заметить, всякая ерунда со мной творится, когда... О... Ты случайно не обиделась?

Алые глазищи забавно округляются, оба клыка закусывают нижнюю губу. Что, прелесть моя ушастая, осознал масштаб катастрофы?

– Я не то хотел... В смысле...
– он опасливо присаживается на вторую табуретку, старается поймать мой взгляд.
– Что со мной будет?

– Попадешь в лапы к особо злостным извращенцам, и тебе все отрежут, - мстительно припечатываю я, - а потом продадут в бордель, где каждую ночь будут...

– Не надо!
– он издает такой горестный стон, что обида куда-то улетучивается. Продолжаю делать страшно оскорбленный вид, подливаю себе винишка.

– Чем я могу заслужить прощение?
– темная изящная кисть тянется к моей руке. Замирает сантиметрах в пятнадцати.
– Хм... И притрагиваться нельзя?