– Ага. Прощение будешь зарабатывать потом и кровью!

– Ну конечно, чуть что, сразу кровью. Все бабы одинаковые, - бурчит он, мученически воздевая очи к потолку.
– Ты ж вроде человек!

– И что?

– Должна быть... э... человечнее.

– Глянь ты, слово какое вспомнил. А то хуманс, хуманс.

– Ну хочешь, не буду есть кролика?
– надрыв в голосе достоин "Оскара".

Огромные печальные глазищи косят в сторону духовки. От аромата из нее даже я жрать хочу, как будто неделю в тайге без еды пробегала. Разумеется, эльф просек, что я толком и не обиделась. Паясничает, засранец.

– Будешь смотреть, как я ем, и рыдать?
– снимаю с крючка прихватки.

Вилки давно на столе, бокалов я тоже на автомате достала два. Интересно, вино этот артист пьет или где?

Духовка обдает жаром. Сырная корочка подрумянилась, как надо, под ней тихонько шкворчит. Пора вынимать, а то пригорит еще. Запах просто сумасшедший, пока до стола донесу, слюной бы не захлебнуться. Эх, Маруся, чаще готовить надо, чаще!

– Боги... Кажется, рыдать я буду по-настоящему, - дроу провожает горшочек взглядом оооооочень голодного котенка.

Моргает. С белых ресниц срывается слеза.

– Ты че, серьезно?!
– я чуть не роняю второй горшок.

– Да...
– котенок явно из Освенцима, и плакать натренировался там же.

– Ладно-ладно, я ж не зверь какой. Ешь давай, - подвигаю к нему пахнущую елкой от нагрева подставку с горшком.

Дроу прикрывает глаза ладонью и тихо, ехидно ржет. Вытирает крокодильи слезы, хлопает себя по коленке, гогочет уже в голос.

– Чего веселимся? Бордель и работорговцев никто не отменял.

– Пфф, да не ври, - лыбится, сияет клычками, - ты не сможешь обречь меня на подобное. Ты жалостливая.

– Поспорим?

– Нет уж, спасибо. Не знала, что мне на такое горячее смотреть трудно?

– А, жеваный крот! Точно, забыла. У вас же зрение тепловое.

– Ага.

Он цапает мой бокал, принюхивается к вину, потом все-таки берет пустой и наливает себе.

– За что выпьем?
– спрашиваю.

– За тебя. Ты самая забавная ху... человеческая девушка из всех, что я встречал!

Сомнительный комплимент. Но, так и быть, придираться не стану.

Молчим, обжигаемся, синхронно дуем на вилки, жуем. Вкусно, блин.

– Все, - счастливый дроу запивает последний кусочек яблочным соком, - теперь я готов зарабатывать твое прощение.

– Я еще не придумала, как именно, - стараюсь улыбнуться не менее ядовито, чем эльф.
– Вот ты сказал, что можешь, гм, с кем угодно. А с мужиками у тебя было?

– Только не говори, что сейчас достанешь мне мужика!
– дроу аж подскакивает на табуретке.

– Подумаю. Так было?

– Ну, было, - он даже не смущается.
– Если Высшая жрица захочет на такое полюбоваться, ты выполнишь. Без единого вопроса. Велит улыбаться и насвистывать в процессе, будешь улыбаться и насвистывать.

– Серьезно?!

Он опять паскудно ржет.

– Про свист - нет. Остальное - правда.

– Жесть.

Сгружаю посуду в раковину, заливаю водой, чтоб не присохло. Неужели у них настолько все сурово? Не хотела бы я родиться мужчиной-дроу. Да и женщиной, откровенно говоря. Им не менее весело. Тысячелетия заговоров, интриг и кровавых ритуалов. Ни минуты спокойного сна. И неотступное дыхание смерти в затылок.

Дагирраен в одно неуловимое движение оказывается у меня за спиной, вплотную к невидимой границе. Подает мне блокнот с ручкой, пристегнутой к пружинке корешка.

– Может, отменишь запрет на прикосновения?

Оборачиваюсь. Забираю блокнот. А дроу высокий. Смотрю ему куда-то в шею, чувствую идущее от него тепло и дыхание совсем рядом.

– Зачем?

– Ты интересная. Обладаешь странной силой. Это привлекает.

Верно. Ты ведь всегда имел дело с женщинами сильными и властными. Но моя власть над тобой совсем иной природы, я не похожа на всех, кого ты знал.

Он ведет рукой по воздуху, будто очерчивает контур моей щеки. Плечо, грудь, талия... Ловлю себя на том, что задерживаю дыхание. Больше всего на свете хочется сказать "можно!"

Ну нет. Нет! Я и без того уже слишком предвзята.

– Тебе пора, - говорю шепотом.

Отцепляю ручку от корешка. Исписанный лист хрустко переворачивается через пружинку.

– Одевайся. Не забудь плащ из комнаты.

– Жаль, - пожимает плечами эльф.

Через три минуты он полностью собран.

– Еще увидимся?
– спрашивает с легкой улыбкой.