– Да, Госпожа!

– Сегодня в зале не будет никаких свободных женщин, - сказала она. – Так что справиться с Вашей задачей будет проще.

Это её замечание было встречено нами со вздохом облегчения. Жуткая ненависть свободных женщин к их порабощенным сёстрам, вызванная завистью и собственной неудовлетворённостью, и обладание властью причинять им боль, приводила к тому, присутствие рабынь на таких мероприятиях ограничивалось или запрещалось. Присутствие, свободных женщин отрицательно влияло также и на присутствующих мужчин, сковывая их и лишая привычных удовольствий, обычно доступных свободным. Если такая женщина будет присутствовать на пиру, то, едва ли возможно, что кому-то придёт в голову мысль со смехом сорвать шёлк с визжащей рабыни и взять её прямо на обеденном столе.

Когда в пиршественном зале присутствуют свободные женщины, рабынь обычно одевают в относительно скромные одежды, и служат они незаметно и пристойно. За исключением совершенства их обслуживания, их ошейников и относительной короткости, открытости и бедности их одежды, нельзя было бы даже понять, что это рабыни, если, конечно, кому-либо не захотелось внимательно посмотреть в их глаза, или коснулся их рукой.

– Помните то, что я Вам сказала, - предупредила первая девушка.

– Да, Госпожа, - ответила я.

– А мы не слишком откровенно одеты, Госпожа? – всё же поинтересовалась Эмили.

– Только не для рабынь для удовольствий, - усмехнулась Тила.

– Да, Госпожа, - склонив голову и покраснев, сказала Эмили.

Обращаясь к Тиле, мы говорили «Госпожа», поскольку она была, кейджероной – старшей рабыней в доме Эмильянуса.

– Тебя беспокоит то, что предстоит появиться перед господином, столь откровенно одетой и беззащитной?
– уточнила Тила.

– Да, Госпожа, - призналась Эмили.

– Не потому ли, что он Тебе понравился? – поинтересовалась кейджерона.

– Да, - прошептала она.

– И я думаю, что Ты ему тоже понравилась, - улыбнулась Тила.

– Правда, Госпожа!
– нетерпеливо спросила Эмили, прижав руки к груди.

– Да, - кивнула Тила, - но не забывай, что Ты для него не более, чем рабыня.

– Да, Госпожа, - радостно воскликнула Эмили.

– Тебе нечего стесняться теперь, ведь когда он Тебя покупал, то видел совершенно голой, - напомнила Тила.

– Да, Госпожа, - сказала Эмили, опуская голову.

Что и говорить, мужчины на Горе не покупают одетых женщин.

– У Тебя просто нет ничего такого, что стоило бы прятать, -засмеялась Тила.
– Ты рабыня, а тело рабыни общедоступно.

– Да, Госпожа, - промямлила Эмили.

– Оставь в прошлом своё беспокойство по поводу твоего что о Тебе могут подумать, - строго предупредила Тила.
– Единственное о чём Тебе стоит беспокоиться теперь – это как ублажить твоего Господина.

– Да, Госпожа, - покраснев до корней волос, проговорила рабыня.

– И ублажить его превосходно, - улыбнувшись, добавила Тила.

– Я попробую, Госпожа, - пробормотала Эмили.

– Тиффани, - обратилась ко мне кейджерона.

– Да, Госпожа, - откликнулась я.

– Ты довольна, что попала в домом? – спросила она.

– Да, Госпожа! – совершенно честно ответила я.

Хотя я пробыла здесь всего только два дня, какие-то сорок анов, я просто наслаждалась его контрастом с фабрикой.

Здесь было чисто, просторно и тихо, а территория вокруг дома, на которой был разбит прекрасный сад, была окружена высокой, белой стеной. На территорию можно было попасть только через большие декорированные решетчатые ворота. Здесь меня хорошо кормили и не перегружали работой. Мои обязанности оказались не трудны, обычная работа домашней прислуги, подмести, помыть, заправить кровати, навести порядок в комнатах, и тому подобное. Иногда, меня вызывали для помощи по кухне. Вместо фабричной униформы с логотипом компании Минтара, что я носила прежде, мне выдали обычную, лёгкую, белую, домашнюю тунику, подобную той, что часто носят башенные рабыни. А ещё у меня был доступ к ванне. И даже моя конура была удобна и, для конуры, можно сказать, просторна. Конечно, я не могла в ней встать во весь рост, но зато хватало места, чтобы вытянуться лёжа и даже переворачиваться с бока на бок. Дверь для доступа в конуру была крошечной, и зарешеченной, впрочем, вся сторона конуры, обращённая в коридор, представляла собой решётку, состоящую из вмурованных в пол и потолок конуры вертикальных железных прутьев. Вполне обычная конструкция рабской конуры. Рабыня всегда должна быть доступна глазам её хозяина, чтобы он мог рассмотреть её всякий раз, когда он выбирает, и днём или ночью.

Нет ничего необычного и в маленькой дверце, это также распространённая конструкция в рабских конурах. Рабыня соответственно вынуждена, входить и покидать конуру только на четвереньках, как животное, которым она, в конце концов, и является, причём юридически. Кроме того, такая конструкция полезна с точки зрения различных способов взятия девушки на поводок или на цепь.

В этом доме, как и в большинстве других, рабыни заползают в конуру раздетыми. Признаться, я ничего не имела против ни крошечной дверцы, ни выставленной на всеобщее обозрение моей наготы в конуре. Уж лучше это, чем жизнь запертой общей спальне на фабрике. Да и одеяла с подушкой выглядели предпочтительней, по сравнению с пролёжанным, набитым старой соломой матрасом и тонким покрывалом на цементном полу спальни.