– Когда есть что отнимать...

– Делимся на кто команду "убей!" выполняет без раздумий и с удовольствием, и на кто, убивая себе подобных мучается душой, но в итоге убивает. Последняя категория никогда не убьёт без команды "свыше", а какая категория граждан преобладает на сегодня статистических данных не имеем.

По природе наш герой был первой категории. По "приказу свыше", убивал не задумываясь в твёрдой уверенности:

"Исполняя приказы выше стоящих товарищей совершаю великое (святое) дело защиты социалистического строя" в мирное время, а война добавила уверенности в правоте любого деяния и позволяла разгуляться любым чувствам:

– Война спишет...
– "родимая" взяла право списывать, и два слова были сильнее всех прокуроров, судей и адвокатов вместе взятых.

– Авторами "война спишет" были кузи лапердосовы.

Лишение жизни двуногого и прямоходящего без "морального права" осудительно, а при заполнении "моральным правом" на половину шлёпнуть ближнего и спать спокойно нормальное состояние. Заполнение лапердосовых "моральным правом на убийство" доходило до ноздрей и при необходимости "во имя общего дела передовые товарищи делились правом с не имущими прикрываясь именем родины.

"Право на убийство" сидит в каждом от рождения, но начинает звереть по команде "сверху" Какое количество из "двуногих и прямоходящих" убивает без "благословения свыше" справочных данных не имеем.

Непонятны хроники уголовных событий, где рассказывается об убийствах без причин:

– Захотел - и убил!

– Война тем и хороша, что не спрашивает "за что убивают", войне хватает одного заклинания при жертвоприношении:

"Во имя защиты социалистической родины союза совецких..." - далее по тексту.

В дружинах викингов были воины с названием "берсерки", крепкие и сильные воины. Сколько на ладью неизвестно, но не более одного: держать двух с отклонениями в психике в одном транспорте риск.

Когда предстояло тяжёлое сражение берсерк принимал порцию гриба-галлюциногена, снимал доспехи, вооружался двуручным мечом ("брагмар") и врубался в гущу врагов.

Одним видом берсерк наводил ужас, и если обычные воины защищали тела доспехами берсерк сражался с обнаженным торсом, работал мечом без останова и без приёма сигналов "свой- чужой", но реагировал на шевелящуюся масса. Не воин, машина. За время битвы берсерк истощался полностью и потом часами лежал в беспамятстве.

– Кузьма отличался немногим, и если древнему викингу на вход в беспамятство требовался гриб-галюциноген - Кузьмехватало команды "взять!" от "вышестоящих товарищей"

И вот он, ужасный финал героев прошлого: отработавшие свой "ресурс" внутренности, ноги, отказывающие переносить тело, и эти ужасные третьи шейные позвонки, кои не дают голове повернуться в нужную сторону! И всё это в окружении врагов! "Где же вы теперь, друзья-однополчане?" те, кто лишал жизни "вражеских приспешников" под его руководством? Те, кто и до сего дня не обременён грузом с названием "совесть"?

Другие, менее почитаемые военные люди, живут в отечестве, новых тазобедренных суставов из титана от президента не требуют, не жалуются на немощи и не просят защиты от иностранцев старческим организмам своим.

Разные они. Кузьма Петрович имел одну цель в жизни: прожить каждую свою, и только свою, минуту хорошо, а чьи-то минуты его не волновали.

– Лапердосова пожалеть следует, "выразить сочувствие"!

– Можно пустить "слезу сочувствия", но Кузя примет твою слезу как обязательную, узаконенную. Ты отныне и во веки веков обязан "выражать признательность", а Кузя только принимать:

– Герой заслужил почёт и уважение, и даже после кончины телом кузина слава не умрёт, а тебе, сукину сыну, следует трепетать перед светлой памятью о герое!

– Одно худо: напрочь умер трепет перед героями прошлого, и как воскресить покойника не знают лучшие умы по обработке сказками. Единственное, что осталось на сегодня у Кузи принимать потоки сострадания и сомневаться в подлинности

Родина пока не изобрела способов защиты верного сына своего от нападок противных иноземцев, но что-нибудь стоящее придумает, и не допустит, чтобы чаша весов, к коей ныне прилипла старая задница Кузьмы Петровича, опустившись вниз - крепко приложилась к булыжной мостовой зарубежного города

Риги.

Глава 15.

Застолья начала войны

Отцов гостевой график выглядел так, что втроём друзья не встречались. До сего времени проживают варианты дружбы, когда один дружит с двумя, но двое меж собою не общаются, нет "триумвирата" Кто из двух был "другом номер один", а кто "дублем" не догадался расспросить отца.

– И не только это, многое осталось невыясненным. Ротозей!