Бабка прожила недолго. Да и не могла жить долго, не было оснований жить долго.

Как рассказывают семейные хроники, бабке один раз в её короткой жизни повезло: устроилась в городскую гостиницу простой уборщицей. Даже не горничной.

Хозяйка гостиницы пила "вусмерть", а делами управлял сын... или сынок пребывал в звании "захлебуха" не суть важно, кто из двух пребывал в "запойных" Часто бывает наоборот, но бабка столкнулась с пьющей хозяйкой и с её трезвым сыном. "Крестные ходы" по питейным заведениям у матушки были частыми и продолжительными.

Обычная картина российской жизни в прошлом. Но не в настоящем: таких простых питейных заведений, как в прошлом, у нас сегодня нет. Питейные заведения нашего времени - театры с дорогими билетами за вход!

В один из загулов любящий сынок послал бабку искать по городу любимую матушку. Сердце сыновнее, в который раз! томилось от тревоги за родительницу: что с ней!?

Тревоги сына свалились на бабку: плохо одетая в мороз и пургу проходила ночь в поисках хозяйки. Результат: на утро она имела прочное и надёжное двухстороннее воспаление лёгких. Крупозное, скоротечное. Без надежды на выздоровление. Это ж надо: умирает, оставляя на "добрых людей" четверых ребят! Никакой ответственности!
– матушка и старший братец "были определены в приют". Две другие сестры, постарше, были определены "в люди". Такое "определение" заключалось в работе на чулочной фабрике нашего града. Мать, по достижении рабочего возраста, была обучена вождению городского электрического транспорта - трамвая. Ну, совсем, как в популярной песне о "шелках"... Да, той самой, кою мы с бесом исполняли выше на два голоса.

Существует заблуждение: детей должен воспитывать отец, а роль женщины в процессе воспитания сводится к малому: накормить, вычистить дитя от говна, вылечить и вытереть слёзы после получения шишек. Что ещё? Короче: женщина даёт остальное, чего нет у мужиков. Отцы - это "идеология", нередко пьяная, скотская, подлая, жестокая, бесчеловечная идеология... Какая ещё? Бывают исключения: от отца не получил ни единого подзатыльника, но мать воспитывала физически, кое имело название "бойло". Не битье, а "бойло", но женское бойло не эффективное и непригодное в воспитании детей мужского рода.

Слабое физическое наказание имело другое определение:

– Нет разумения бойлом не поможешь. Бей, не бей проку мало наказания в виде подзатыльника назывались "согнать муху". Иногда применяла название "оголтух", но поскольку не знал значения реакция на звание была нулевой.

Как воспитанница приюта мать делала словесные вставки из приютского языка. Язык обычный, русский, но если уголовный мир имеет свои слова - изолированный приютский мир свои.

Как ныне звучит приютский язык нам неизвестно, но из старого буду делать вставки.

Если сестра что-то делала не так, как мать и не исправлялась в следующей порции работ получала от матери "стукуша" Что значило "стукуша" перевода мать не делала, и только взрослым, поняв смысл "стукач", вспомнил матушкину "стукушу" в адрес сестре и улыбнулся:

– Мать, ты не знала кто такие "стукушы", употребляла звание и не знала. "Стукач" означает "доносчик", а "стукуша" доносчик женской породы. Кому и что доносила дочь? Никому и ничего, потому и не могла быть "стукушей"

– Сообщи о себе: "... а сынок, в случаях проявления бестолковости и непослушания награждался "туйбнем"

– ... если со "стукушей" ясность - "туйбень" остаётся не выясненным и до ныне.

Если отпрыску (мне) приходили неприятные минуты жизни и доводили до слёз мать утешала:

– "Не плачь - куплю калач, будешь плакать - куплю лапоть" - упоминаемые предметы не присутствовали в памяти, ни о чём не говорили, не вызывали эмоций, но действовали благотворно и быстро уводили глаза "с мокрого места".

– Сядь, а то висят, оторвутся - расшибутся!
– из речения понимал предложение сесть, а кто эти таинственные, коим грозил отрыв и опасность расшибиться - расшифровок не было.

Ах, какая прелесть матушкиныприютские песни! В каком-нибудь до переворотном издании и проживают прелесть:

"... мы с галёрки полетели

ум-па-а-ра-ра!

Лаптем барыню задели

Ум-па-а-а-ра-ра!

Эх, было весело нам,

всё делили пополам

ум-па-а-а-ра-рам!
–

и не меньшая прелесть:

– "Семён Савельич, не форси,

брюки старые носи!

– "Я, ребята, не форшу, но

брюки новые ношу"!
– Семён Семёныч - воспитатель. И "Камаринского" от матери услышал:

– "Ах, ты, сукин сын, камаринский мужик!

Он не хочет своей барыне служить,

он идёт, идёт - попёрдывает

и в бумажечку завёртывает"!

Была и лирика:

"Птичка-свет, не улетай,

оставайся с нами!

Мы дадим тебе конфет,

чаю с сухарями!"

– в каком сборнике русских песен вычитала о чаепитии в обществе птички и о сухарях-конфетах? В приюте? Но если детские приюты во все времена и у всех народов были, есть и останутся жестокими - как быть с птичкой? Не знаю ни единого литературного произведения, где писатель поминает приют "раем", таковые произведения существуют, но прошли мимо зрения и слуха