Я подключилась к Сети как только аэробус приземлился. Дело Дэвида я так еще и не посмотрела, но сейчас не было времени - поезд отправлялся с Финляндского вокзала через полчаса. Я запросила коридор, запрос обработался буквально в мгновение ока - я моргнула, и вот линзы уже высветили мне зеленый коридор через все небо. В больших городах иногда приходится ждать по несколько минут, но сегодня мне повезло. Я раскрыла крылья - вокруг заахали и захлопали, молоденькая девушка подняла на руки малыша, зашептала ему что-то, показывая на меня. Может, редко видят Птеров, а может, у мальчика тоже модифицированный скелет, вот мама ему и объясняет - будешь без споров пить свои капсулы каждый день, вырастешь большой-крепкий-легкий, тоже будешь по городу летать и людям помогать.

Много думать про малыша не хотелось. То место в моей душе, где был Рик и его отчаянное желание иметь со мной детей, и все разговоры и споры на эту тему, все еще саднило, но я улыбнулась маленькому и помахала рукой, взлетая. Несколько ворон оторвались от своих важных дел и взлетели за мной, недовольно каркая.

– Шу, кыш, глупые птицы, - прошептала я по-русски. Синтетические мышцы крыльев молотили воздух, отрывая меня от серого асфальта - выше, выше, над домами, над деревьями. Я вытянулась, поймала поток воздуха, напрягла крылья и заскользила над прекрасным городом - древними и новыми домами, улицами, прохожими, церквями, дворцами, пневмотрамваями, мостами, памятниками. Люди поднимали головы, некоторые показывали на меня пальцами. На одной из крыш я видела пару местных полицейских Птеров в синих зимних термокостюмах с короткими городскими форменными крыльями. Я помахала им рукой, они ответили невнимательно, сосредоточенно наблюдая за чем-то внизу, на площади.

В тот год осенняя погода стояла долго на дворе, снег еще не выпал, свинцовая вода не замерла ледяными глыбами. Нева бежала через свой город, глубокая, быстрая, темная. Между рекой и вокзалом возвышался бронзовый исполин Ленин, рубил воздух раскрытой ладонью, тащил свой народ в очередное кровавое потрясение двести пятьдесят лет назад.

Я приземлилась прямо у ступеней вокзала, крылья сложились в аккуратный рюкзак за спиной. Эти были мои любимые, компактные, графеновые, почти невесомые, но очень мощные.

В вагоне я взяла кофе из автомата в стене. Стакан из термопены приятно грел пальцы, но кофе оказался ужасным. Поезд тронулся. Откладывать было больше нельзя.

Я сняла с рукава гибкий лист планшета, расправила его на столе, перешла в служебную зону и открыла файл Дэвида Мэндерли, 43 лет, гражданина Великобритании, депутата нижней палаты Парламента, известного режиссера.

Время смерти - между половиной двенадцатого и часом ночи, причина смерти - многочисленные черепно-мозговые травмы, орудие убийства не обнаружено. На экране передо мной лежало его мертвое тело, такое же безжизненное и загадочное, как десятки других, чью смерть я расследовала. Нужно было отвлечься от того, что это тело было моим Дэвидом - он и не был моим Дэвидом вот уже больше двадцати лет.

Я рассмотрела травмы, увеличивая и приближая картинки, просмотрела патолог-отчеты из морга - рентген, магнето-резонанс, био-образцы. Прочитала и прослушала заметки следователей, вызванных к телу и опрашивавших свидетелей.

Дэвида несколько раз ударили по голове тупым тяжелым предметом, возможно, просто камнем. В момент первого удара он стоял боком к нападавшему, но следы борьбы отсутствуют, скорее всего, он знал убийцу и не ожидал атаки. Убийца не был особенно силен, либо не знал, что Дэвид был Птером, либо не осознавал, насколько прочны наши кости, включая черепную коробку. Чтобы добить его, потребовалось шесть ударов, после третьего жертва (о, Дэвид!) уже не поднималась с земли. Труп был сброшен в воду, море смыло все следы ДНК, которые могли остаться от убийства. Тело было обнаружено в 7.45 утра, выброшенным на берег в северной части острова, в километре от базы отдыха. На базе находилось двадцать человек, пятнадцать - гости, фестивальная публика, и пять - обслуживающий персонал. Никто из них не покидал остров и в данный момент полиция продолжает снимать показания. Остров, кроме самого здания базы, не освещен, ночная съемка со спутников никакой информации не содержит. Камер на базе почти нет, никто ничего не видел.

Классический герметичный детектив. Кто-то лжет. Возможно, все. Надо выяснить, кто и почему.

Я вздохнула и оторвала глаза от страницы планшета. В вагоне, помимо меня, ехала строгая старуха с толстой девочкой-подростком и неопрятный заросший мужик, допивавший пятую кассету пива. Пустые были выставлены перед ним на столе рядком, как блестящий серебристый заслон от реальности. Заметив мой взгляд, мужик икнул и игриво мне подмигнул.

У прапорщика Маши Смирновой, встречавшей меня у поезда, за спиной был рюкзак с крыльями, как и у меня.

Большинство Птеров красивы - если будущие родители принимают решение внести в эмбрион генетические поправки, то, как правило, они берут весь комплект. Облегченные полые кости достаются всем, так как являются основной целью модификации. Больше сорока пяти килограммов не поднимают даже самые мощные крылья. Если принимать специальные укрепляющие препараты весь период активного роста, кости становятся вдвое крепче, чем у среднего человека.

Ну а правильные черты лица, ускоренный метаболизм, густые волосы, плотность лобных долей, пластичность мышц, скорость формирования синапсов в мозгу, сопротивляемость к ВИЧ, гриппу и большинству типов рака - это не гарантировано, но вероятность попадания в верхние пять процентов популяции по всем этим параметрам весьма высока.

Маша выиграла в генетическую рулетку много, очень много. С такими глазами, ногами и скулами она могла бы выбрать куда менее беспокойную и сомнительно оплачиваемую карьеру. Впрочем, в России правила другие, система менее гибкая, возможно, у нее не было особенного выбора. Машин партнер, Игорь, не был Птером, но тоже производил впечатление молодости и силы.

– Не ожидал вас с поезда, Люси, - пошутил он.
– Я думал, вы прилетите из самого Питера, а может, и из Лондона, вы ведь умеете.