— Я предвидел, что программа будет увеличена, и думал над этим, — спокойно, словно все решалось просто, заговорил Колесников. — Вы, очевидно, знаете, что из Киева приехал на Урал институт Патона. Там разрабатывается метод автоматической сварки стали.

— Знаем, — сказал Черепанов, — но смогут ли они сваривать броневую сталь? Шов должен быть в глубину почти пятьдесят миллиметров.

— Это не шутка, — сказал военпред. — Не затрещат ли корпуса по швам от бронебойных снарядов?

— Я предлагаю послать к Патону группу специалистов и все выяснить, — заключил Колесников.

— Будем приветствовать, если эту группу возглавите вы, Федор Степанович, — сказал Черепанов.

— Раз нужно, я согласен! — четко ответил Колесников. — Через два-три дня мы будем у Патона.

В последнее время Федор Колесников как-то охладел к Кити, хотя внешне она еще продолжала ему нравиться. Спортивного вида, упругая, живая, с крашенными под соломку завитыми волосами и задорно вздернутым носиком, она выглядела привлекательно и нравилась многим мужчинам.

Но Федор последнее время стал замечать в ее речи и поступках нескрываемую грубость, даже развязность. Резали слух резкие жаргонные слова, которыми она как бы щеголяла. Его стал раздражать исходивший от нее запах табака.

«Кити! Кити!.. Сам я выдумал эту «Кити». Никакая она не Кити, а самая обыкновенная Катюха…»

Перемена в его отношениях к Кити началась с того дня, когда он встретился с Татьяной. Он то без причины заходил в технологический отдел, то задерживал ее на диспетчерском, то встречал у ворот завода, пытаясь провожать. Однажды даже пригласил в кино, но Татьяна вежливо отказалась.

«Что со мной? Уж не влюбился ли я, как мальчишка?» — спрашивал себя Федор, сердился, так как привык к легким победам, и все же продолжал думать о Татьяне…

Когда возникла необходимость поехать в Нижний Усул, к Патону, он обрадовался в душе: «Отлично! Возьму Татьяну с собой…»

Пригласив Татьяну и еще двух инженеров к себе, он обрисовал им тяжелое положение со сварщиками и, рассказав об автоматической сварке, сказал:

— Вам, товарищи, предстоит срочно поехать к Патону и постараться убедить его приехать к нам, организовать здесь автоматическую сварку брони.

— Это замечательная идея, Федор Степанович, — сказала Татьяна. — Если удастся автоматически сваривать корпуса, мы сделаем величайший вклад в дело победы.

— Безусловно! Я рад, что вы оценили эту идею.

— Когда ехать? — спросила Татьяна.

— Завтра, послезавтра. Как достанут билеты. Пока получите в бухгалтерии командировку и деньги…

Татьяна приехала на вокзал заблаговременно и расположилась в четырехместном купе мягкого вагона. Вагон постепенно наполнялся. Зинаида, прибежавшая проводить Татьяну, удивленно огляделась:

— А где же другие?

— Не знаю. Еще не пришли… Боюсь, как бы не опоздали…

Зинаида выскочила из вагона, когда уже дали сигнал к отправлению. «Может, по ошибке сели в другой вагон? — подумала Татьяна и, усевшись на диване, стала смотреть в окно…

Минут через десять, когда поезд набрал скорость, в купе со свертком и набитым портфелем заглянул Колесников.

— А, Татьяна Михайловна! Здравствуйте! Еле вас нашел… Директор приказал ехать мне. Делу придается большое значение… А где же остальные? — с притворным удивлением спросил он.

— Не знаю, Федор Степанович… Наверное, опоздали на поезд.

— Вот безобразие. Вы разрешите войти?

— Пожалуйста. Все купе свободно, — сказала Татьяна с некоторой тревогой.

— Может, они в другом вагоне? — сказал Колесников, чтоб успокоить ее. — Я их поищу.

Колесников положил сверток на столик, разделся, причесал каштановые волосы с седой прядью через всю голову и, приветливо улыбаясь, сел напротив Татьяны, завел непринужденный, успокаивающий разговор.

В вагоне было прохладно, Татьяна, кутаясь в пуховый платок, украдкой взглядывала на красивое лицо Колесникова, на его модный костюм, белоснежную рубашку, улавливала запах дорогих духов и увлеченно слушала его рассказ о жизни в Америке, о встречах со знаменитыми людьми.

Он говорил как актер, слегка жестикулируя, но совершенно не рисуясь. Голос его был красивого баритонального тембра, речь лилась плавно. Татьяна, живя последние месяцы в простой рабочей семье, соскучилась по общению с людьми своего круга и была рада этой встрече.

Колесников незаметно перешел к излюбленной теме, заговорил о театре, кино, о встречах со знаменитостями.

— Послушайте, Татьяна Михайловна, — сказал он, чуть приблизившись к ней, — я давно хотел спросить, почему вы не снимаетесь в кино?

— Что вы? Для этого нужен талант.

— Для этого нужна лишь очаровательная внешность! — возразил Колесников. — А вы просто созданы для кино! В Голливуде вас бы разорвали на части! Там ценят только красоту. Большинство «звезд» там лишь позируют. Говорят и поют за них другие.