Командир, насчитав в колонне больше двадцати танков, приказал рассредоточиться и, подойдя ближе к шоссе, занять позиции в орешнике.

Команда была выполнена незаметно для врага. Танк «Смерть фашизму», прикрывавший роту с тыла, получил приказ остаться в перелеске, чтоб отрезать немцам путь к отступлению. Таким образом его экипажу первому довелось хорошо рассмотреть немцев, пропуская грохочущую колонну мимо себя.

Впереди шли бронетранспортеры, везя на прицепе противотанковые орудия.

Клейменов в смотровую щель отлично видел их и насчитал двенадцать. Следом в два ряда шли танки. Их было двадцать. За танками тоже в два ряда шли бронетранспортеры с пехотой. Их было больше двадцати. Замыкали колонну три танка с крестами T-IV, вооруженных 75-миллиметровыми пушками.

Клейменов впервые видел вражеские танки, но сразу узнал их, так как приходилось изучать по рисункам. У него заколотилось сердце, им овладела ярость. Так и хотелось бросить с бугра свою «тридцатьчетверку», стальной грудью раздавить пятнистые пушки и бронетранспортеры, тараном ударить в танки врага. Но он, кусая губы, пропускал их мимо. Рев моторов, грохот и лязг гусениц были слышны даже в танках. Уже мимо прошли замыкающие колонну три танка, а приказа к атаке все не было.

«Черт! Что же медлят? — подумал со злостью Максим. — Неужели решили пропустить к главным силам?»

— Бери под прицел задний танк! — крикнул башенному Булатов.

— Давно навел.

— Так и держи, — сказал Булатов и вдруг, услышав команду по радио, закричал: — Огонь!

Грохнул выстрел, и Клейменов увидел, как вспыхнул задний танк, как взметнулось пламя в средине колонны.

— Бей! Круши! Огонь! — яростно кричал Булатов. Танк, слегка вздрагивая, вел огонь.

Немцы заметались, разворачивая танки и отцепляя противотанковые орудия.

Башенному удалось подбить на развороте второй танк, но третий, выкатившись с шоссе в поле, развернулся, открыл стрельбу по нашим танкам.

— Раззява! Упустил фашиста! — выругался Булатов на башенного и сам сел к пушке, ударил. Вражеский танк завертелся на месте.

— Ага! Гусеницу разбил! — крикнул Максим. — Но он стреляет, собака. Наводит на нас. Бей по башне.

Булатов ударил вторично и сбил пушку.

— Браво! Ура! — закричал Максим. Булатов перенес огонь на убегающие танки и подбил еще два.

Клейменов видел в смотровую щель, как «тридцатьчетверки» крушили, добивали немецкие танки, пушки, бронетранспортеры. Как мотодесант с бугра расстреливал черные фигурки немцев, мечущихся в языках пламени.

— Самолеты! — услышал команду Булатов. — Немедленно к лесу, в укрытие.

«Тридцатьчетверки» быстро метнулись из орешника к лесу и укрылись там. Танк «Смерть фашизму» остался в перелеске. «Юнкерсы» сбросили бомбы на бугор, в орешник и ушли.

— Стоять на месте! — послышалась команда. — Ждать.

Минут через пятнадцать снова прилетели «юнкерсы» и опять сбросили бомбы на орешник. А уцелевшие немцы пешком и на «недобитых» бронетранспортерах двинулись к Орлу, оставив гореть больше двадцати искореженных танков и бронетранспортеров.

Дождавшись полной темноты, рота «тридцатьчетверок» получила приказ вернуться. Захватив на поле боя новую противотанковую пушку и несколько снарядов к ней, двинулась обратно. На полпути к Мценску ее встретили свои. Здесь, у безымянной речушки, на правом берегу ее танковая бригада оседлала Московское шоссе, заняв оборону.

Командир бригады полковник Бутаков лично поздравил все экипажи и десантников с боевым крещением и первой победой. Он был удивлен и обрадован, что танкисты вернулись без потерь и даже привезли взятого в Орле «языка» офицера, захваченного на поле боя, и на прицепе пушку. Велев пленных отвести в штабной автобус, Бутаков подошел к танку «Смерть фашизму» и спросил у выстроившегося у танка экипажа:

— Вы привезли пушку?

— Так точно, товарищ командир бригады, — отрапортовал Булатов. — Видим — немцы разбежались, и решили выскочить на шоссе, взять ее на буксир.

— Благодарю за службу! — сказал Бутаков и подошел к пушке. Это была массивная пушка большого калибра, с длинным стволом. Бутаков взглянул на щит и задумался. На щите был красной краской нарисован контур нашего танка КВ и что-то написано по-немецки.

— Эх, черт, переводчика нет со мной. Из вас никто не знает по-немецки?

— Никак нет! Товарищ командир бригады, — отчеканил Булатов.

— Я немного знаю, — сказал Максим.

— Ну-ка иди сюда. Взгляни.

Максим подошел и легко перевел: