– На сербском, - добавил он.
– К тому времени как они поймут, что у них...

– Они подумают, что ты украл записи у какого-то серба-извращенца, - сказала я.
– Не уверена, либо восхищаться тобой, либо начать беспокоится. Где настоящие записи?

Через телефон я услышала скрип кровати и шелест простыней. Сразу в голове возник образ голого Кэла, едва прикрытого смятыми простынями, который плохо влияет на мою способность концентрироваться и быть малозаметной. Он прочистил горло, как будто мог почувствовать мои неприличные мысли через телефон.

– В шкафу в спальне, в коробке с надписью "Квитанции 2009".

– Вампиры не хранят квитанции.

– Значит, ты легко их найдешь, - ответил он.

Я вышла в коридор. И услышала странный звук шарканья снизу, затем легкий стук. Остановилась.

– Айрис? Твое дыхание изменилось. Что происходит?

– Шшш, - прошептала я, прислушиваясь.

– Что происходит?
– потребовал он, его голос вдруг стал резким.

В доме царила тишина. Не услышав снова скрип половицы, я покачала головой и пошла в сторону спальни.

– Ничего. Мне показалось, что я услышала что-то.

– Уходи, - скомандовал он.
– Немедленно выметайся из дома.

Его слова заставили меня гадать, что же случилось с "без эмоциональной привязанностью" и возможностью использовать меня при необходимости в качестве живого щита.

– Нет, все в порядке. Пустяки.

– Ты уверена?

– Ага, - ответила я, подходя к шкафу, стоящему у окна в спальне.
– Я, наверное, становлюсь параноиком. Проникновение со взломом - не совсем обычное явление для меня.

– Если чувствуешь себя некомфортно, то я хочу, чтобы ты ушла.

– Я в порядке.

Я дотронулась до дверцы шкафа и открыла его. Он был совершенно пустой. И даже не пыльный.

– Кэл...
– Рука накрыла мой рот. Я взвизгнула, вдыхая отвратительное сочетание запаха ясменника и извести, которое ударило мне в нос. Меня прижали к твердому, крепкому телу. Грубые пальцы легли на мой рот, а вкус кожи заменил кляп.

– Айрис!
– слышала я, как Кэл кричал из наушника, который теперь свисал с воротника. Я сделала глубокий вдох, но прежде чем успела закричать, рука сжала мое горло, перекрывая воздух. Наушник с грохотом упал на пол, подпрыгивая на ковре. Единственный звук, который я смогла произнести, оказался сдавленным хрипом. Другая рука скользнула мне под ребра и плотнее прижала к телу.

– Сладкая девочка, - холодный, грубый голос щекотал мою шею. Я пыталась уклониться, но мужчина притянул меня ближе. Он толкнулся бедрами напротив моей задницы, давая понять, с каким удовольствием поиграет с едой. Горячие слезы унижения собрались в уголках моих глаз.

– Айрис?
– кричал Кэл, его голос стал тихим и далеким.
– Айрис, ответь мне, немедленно!

Я захныкала, когда он сильнее сжал мой рот. Клыки опустились так, как будто обнажают нож. Я почувствовала, как их кончики царапают кожу моей шеи.

– Что ты здесь делаешь, красавица?
– прошептал он, его липкие и мокрые губы касались моей кожи.
– Ты разбудила меня. Здесь никого не должно быть.

Его голос проник в мою голову, сжимая, удушая. Голова стала тяжелой, наполненной и онемевшей, словно раздутый на слабом пару цветок.

– Ты работаешь на него?
– спросил он.
– Знаешь, где он сейчас?

– На к-кого?
– пролепетала я, всхлипывая, когда он сжал мою шею.

– Не прикидывайся дурочкой, красавица.

– Я работаю на Офелию, - прошептала я.
– На Совет. И пришла сюда, чтобы запереть дом.

– На Совет?
– хмыкнул он. Понюхал мою шею.
– Ты нетронута. Никто еще не пил из тебя? Я судорожно покачала головой.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, просто позволь мне вылезти из этого "нетронутой", молила я. Гиги слишком молода, чтобы остаться одной. Я еще не заполнила ее бесплатное Федеральное Приложение для Студентов. И она еще не понимает, что если горит лампочка "проверить двигатель", то это гораздо большее, чем простое блестящее приветствие ее автомобиля. Его голос течет сквозь меня, затягивает под маслянистую поверхность. Я не могу дышать. Не могу думать.

Он прошептал:

– Я так голоден, а ты так аппетитно пахнешь. Думаю, могу удержать тебя, чтобы испить из тебя. Ты ведь не возражаешь? В конце концов, это же по-дружески.

В голове затуманилось, и я поняла, что совсем не против дать ему кровь. Просьба не казалась такой неразумной. Казалось, как-то невежливо не предложить ему выпить. Я наклонила голову, предоставляя ему лучший доступ к шее. Он хмыкнул, прижимаясь в легком поцелуе к моей яремной вене, прежде чем вонзиться клыками.