– Я просто каталась, решила посмотреть, куда ведет эта дорога. Ничего особенного. Тебя не было, а мне что, дома надо сидеть постоянно? Это не справедливо! Тем более я люблю дождь, и кататься где-то под дождем очень здорово.

– Что здорово, так это искать тебя потом неизвестно где! Пока я рыскал по окрестностям, думал, что похороню тебя в этом поле, как только найду!

– Левиафан, а бывает хоть один день, когда ты не хочешь меня убить? – улыбнулась Лилит, переползая на заднее сиденье.

Он остановил девушку рукой и погладил по плечу.

– Заведи машину. Здесь прохладно, ты замерзнешь. Бензин у меня в машине, так что не беспокойся.

Лилит вздохнула и полезла на водительское место. Через некоторое время ночную тишину нарушил звук еле слышного двигателя. Лилит мельком взглянула в окно.

Ночь огромными шагами ступала через поле, оставляя за собой черный шлейф. Трава проминалась под тяжестью ее невидимых шагов, а потом снова начинала тянуться к звездному небу в поисках солнца. Левиафан дотронулся до щеки девушки, и Лилит вздрогнула.

– Не забивай себе голову. Это всего лишь спящее поле…Ты нервничаешь? Почему? – шепотом спросил он, не убирая рук.

– Остаточное явление за целый день. Я боялась, что ты не найдешь меня, а сейчас просто нервы не могут успокоится. И поле все пустое и черное. Днем оно казалось таким безграничным, а сейчас мы словно во власти черного кольца, и поле кажется уже намного меньше и отвратительнее. Тьма так сильно уродует все к чему она прикасается, как смертельное заболевание. Днем необыкновенно красивый цветок, разноцветный и сияющий под солнцем, ночью становится черным и невзрачным уродцем. Во тьме нет красоты, нет жизни, нет чувств, одна пустота, которая приравнивает всех к одному целому, не зависимо от личных качеств. В темноте можно влюбиться по настоящему, не в лицо, а именно в человека. Потому что ты не видишь его лица, обманчивой красоты, но ты чувствуешь его душу и действуешь уже не инстинктивно, сраженный красотой, а обдуманно и осознанно. Задумываешься, что он за человек, что он именно тот человек, с которым ты можешь блуждать во тьме, вместе. Но вот вопрос: а можно ли с таким человеком блуждать при свете? Или взглянув на освещенное лицо этого человека, ты с ужасом понимаешь, что света ты больше никогда не увидишь, потому что рядом с тобой урод, с которым можно ходить только во тьме, но с красивой душой. Вот поэтому я не люблю тьму, она показывает истинное лицо. Я люблю свет, и моя темная душа тоже любит свет, потому что он врет. Днем – поле огромно, как безграничная вселенная, а ночь показывает истинный размер ничтожности, указывая на одинаковость. Тьма не делает людей индивидуальными внешне, она ровняет всех под одну гребенку. В то время, как свет навешивает на руки кучу расписных иллюзий, обманывая разнообразием лиц в мире. И так как с тьмой мы плохо уживаемся, я нервничаю в ее власти. Боюсь потерять свою искусственную индивидуальность и необыкновенность моего лица и тела. Знаешь, это называется так: «считаешь себя уникальным и неописуемо красивым? Запрись с двадцатью людьми в комнате и выключи свет!». Не будет ни одного отличия! Все двадцать, включая тебя, все будут одинаковыми. И такая чертова правда мне не нравится.

– Ха-ха…Лилит, прими мое восхищение! Ты слишком мягко реагируешь на правду. В этом ты похожа на миллион, а не на миллиард людей. Все очень болезненно реагируют на правду и всегда пытаются избежать ее. Правда – это ведь такое красивое слово, черт, с глубочайшим смыслом, но она такая страшная, что не хочется слышать. И к великому счастью, она не имеет лица, а то бы ее еще боялись увидеть. Что страшного в правде? Зачем надо прятаться во тьме или в свете? Ведь любая правда – это всего лишь на всего твой личный предыдущий поступок. Что же, получается, боитесь самих себя? Если человек что-то украл, украл собственными руками, а мозг видимо еще и сказал, что это действительно надо. Но язык после этого дрожит, как дырявая марля на ветру, боясь произнести: «Я это сделал». Я, например, больше предпочитаю правду, у нее есть границы, четко обрисованные, и ты уже не пойдешь за эти линии и не навлечешь на себя еще больший ужас. Ложь, в свою очередь, не имеет границ, ты можешь говорить бесконечно, и так и не найдешь тупик, в котором захочется остановиться. Придется либо блуждать вечно, сочиняя новые красивые слова (но во лжи тяжело крутиться), а можно сказать одно слово и сразу же оказаться в тупике, и расслабиться. Ложь всегда одна, она не имеет разновидностей. Самое смешное – это «ложь во благо» – это словосочетание было выдумано для оправдания, которое, кстати, тоже ложное. У правды как минимум два лица, но основных. Есть правда твоих поступков, а есть правда твоих мыслей. И знаешь, как приятно сказать: «Я это украл, потому что захотел, а у тебя не красивая кофта, потому что я так думаю!». И люди не любят ни одну, ни другую правду. Но всегда кричат, что им не нравиться, когда им врут. Нужно четко понять, что ты ненавидишь больше, правду или ложь. Любить кого-то из них – невозможно. Никто не любит слышать ни правду, ни ложь. А вот понять к чему ты больше готов – достаточно реально, но иногда делаются ошибочные выводы. Например, когда умирает близкий человек, ты смотришь в глаза доктору и думаешь: «Если правда слишком жестока и невыносима, то я умолю тебя, расскажи сказку!». А после этого ты обвиняешься врача в том, что он подарил нереальную надежду, скрыв действительность. И вот в такие моменты я бы сделал выбор в сторону правды, и врачи молодцы, сходу заявляют, что происходит на самом деле. Или представь, что ты – жена богатого и наглого мужика, при этом ты ничего не умеешь делать и совершенно не приспособлена к жизни, но очень любишь деньги. Он тебе постоянно изменяет сколько хочет и когда хочет. В такой ситуации ты быстрее предпочтешь сладкую ложь, потому что, узнав правду, гордость может взбунтоваться и отказаться от богатого Буратино. А как же деньги? Поэтому ложь.

– Я не люблю правду, особенно явную. До тебя, мне казалось, что лучше правды быть ничего не может, но ты показал мне немножко другой вид. Есть определенная ситуация, и я от нее уже отталкиваюсь. Я уверена, что не застань я тебя с другой в постели, сам бы ты никогда не сознался в этом.

Левиафан усмехнулся и посмотрел в окно. Там ничего не изменилось. Лилит развернулась к нему и быстро перелезла на заднее сиденье.

– Поцелуй меня… – шепнула она, забираясь под его руку.

Вампир перевел на нее взгляд, и на минуту лицо стало серьезным, словно речь шла о докторской диссертации.

– Ты права, Лилит. Я бы никогда не сознался в этом. Но я бы и не соврал тебе, что был один и ждал твоего возвращения, я бы просто ничего не сказал. А не сказать ничего и соврать – совершенно разные вещи. Не хочешь врать, не хочешь говорить правду – тогда не говори ничего! Этому девизу я следую всю свою жизнь, точнее стараюсь придерживаться его. Если ты ничего не сказал, тогда тебе и не в чем сознаваться. Слишком уж все раздуто изо лжи и правды, а все на самом деле так просто…! – он прикоснулся к ее губам.

Утром Левиафан где-то нашел трактор, который благополучно вытащил лексус из траншеи, позволив, наконец, отправиться в теплый дом.

19

– Бррр…Какой мерзкий сон! – вскрикнула Лилит, подскочив на кровати. Левиафан косо посмотрел на нее и потянулся.

Первое августа опустилось тем утром на мир, и погода была совершенна. В меру тепло, освежающий ветерок гулял, шевеля шторами. Солнце то ярко светило, то тускло за легкими облаками. Август совсем не чувствовался, казалось, что лето все еще в самом разгаре.

– Как же сильно я надеюсь на то, что ты увидела себя со стороны и была шокирована своим поведением? – безнадежно произнес Левиафан, переворачиваясь на бок и впиваясь в девушку глазами.

– Ну почему ты такой? – обиженно спросила она, и слегка стукнула его по плечу.

– Прости меня, любовь моя, – вампир рассмеялся и обнял ее. – Что ты там увидела? – прижимая теплое тело, спросил он, разглядывая потолок.

Лилит тоже окинула взглядом потолок и заострила свое внимание на люстре. Она была похожа на расползающиеся корни многовекового дерева. В каждой веточке, внутри, были встроены маленькие лампочки. По вечерам эти лампочки одаривали комнату мягким красноватым цветом, добавляя сказочной туманности. Лилит нравился этот цвет, но после увиденного сна, она озадачилась, вспоминая красный туман, расстилающийся по всей комнате.