Как можете Вы, милый друг, извиняться за Ваши заботы об успокоении сестры? Это дало только мне случай в тысячный раз видеть проявление Вашей бесконечной доброты.

До свиданья, милый друг мой!

Ваш П. Ч.

Браилов,

7 августа 1879 г.

Вторник. 8 часов утра.

Здравствуйте, мой милый, дорогой гость, поздравляю Вас с приездом, с новосельем, желаю очень, чтобы Симаки Вам понравились, чтобы Вы их полюбили так же, как и я. Вчера мы были там, чтобы устроить, что возможно для Вашего пребывания, и я смотрела с особенным чувством смешанной радости с горем. В воспоминаниях этого места есть и то и другое: в настоящем его есть радость при мысли, что Вы будете там обитать, в будущем предстоит опять печаль лишиться его, потерять возможность видеть, хотя до сих пор именно на Симаки нет еще арендатора. Вчера я подписала три контракта с арендаторами, так что теперь розданы четыре фольварка, затем остаются Тартаки и Симаки; на первые есть претендент, а на вторые еще нет. Я бы хотела все это кончить до моего отъезда за границу....

Последние два вечера была прелестная погода, и в Симаках было очень мило. Пахульский Вам укажет, Петр Ильич, все миниатюрное жилище Ваше, а также и передаст ключи от садовой калитки, которая ведет к купальне. Последняя также очень маленькая, но там хорошо плавать в самой реке, она широка в том месте, и на берегах никого нет. Вообще прошу Вас усердно, бесценный друг мой, если только что-нибудь Вам понадобится или захочется, прикажите только кому-нибудь из Вашей свиты, и все будет исполнено. При Вас будет состоять Ваш обыкновенный штат. Я надеюсь, что Вы будете ездить, как обыкновенно, гулять и пить чай во всех лесах. Их так много, что мы никак не можем друг другу мешать, а к тому мы можем сговариваться, в какое место кто из нас поедет, но так как я знаю, как Вы церемонитесь, то я буду каждый день сообщать Вам. куда мы намерены ехать на следующий день.

До свидания, мой милый, дорогой, жму Вам обе руки. Всем сердцем горячо Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

Р. S. В Вашем письменном столе Вы найдете принадлежности для писанья.

Симаки,

8 августа 1879 г.

1879 г. августа, 8-9. Сиамаки.

9 часов вечера.

Только что уехал Пахульский. Я просил его передать Вам, милый друг мой, мою благодарность, но кроме того я ощущаю потребность тотчас по приезде написать Вам несколько слов, чтобы сказать, что я счастлив, что я в восторге, что нельзя придумать ничего лучшего той обстановки, в которой я нахожусь здесь! Я уже успел вместе с Пахульским взглянуть на сад, который далеко превзошел все, что я представлял себе. Что касается дома, то это такое прелестное, такое чудное убежище. Если б Вы знали, как я нуждаюсь в эту минуту во всех тех благах, которые доставит мне жизнь у Вас, в этом несравненном уголке! Я очень, очень устал и серьезно нуждаюсь в отдохновении, именно, в таком, как здесь. Боже мой, до чего хороша эта тишина, этот чистый воздух, проникающий до. меня через открытую дверь балкона, этот уютный, милый домик!

Я просил Пахульского передать Вам, друг мой, что мне очень не хотелось бы отрывать Ваших слуг от их обычного дела. Я думаю, что Алексей мог бы исправлять все те обязанности, которые потребны для содержания моего жилища в порядке. Мне очень приятно было увидеть знакомые лица Марселя Карловича и Леонтия, но я несколько стеснялся бы, если бы первый из них часто посещал меня. Я знаю, что он очень и очень нужен у Вас.

Благодарю Вас, друг мой, за книги, за ноты, за инструменты, за все, одним словом, что украшает мое бесподобное жилище.

Я намерен здесь инструментовать последнее действие моей оперы и завтра же примусь за работу. Я хочу здесь сбыть с плеч своих эту несколько утомившую меня ношу; здесь я поставлю точку к большому и сложному труду, на который возлагаю большие надежды. Здесь вздохну свободно и испытаю ни с чем не сравнимое наслаждение сознания оконченности трудного дела.

Я ничего не передал Вам о последних днях моей каменской жизни. Наш маленький праздник прошел благополучно. Сестра в этот день была очень больна, и с ней было несколько обмороков, но к вечеру она почувствовала облегчение, и спектакль наш состоялся. Я был суфлером и очень волновался за брата Анатолия, который не знал своей роли. На другой день он уехал в очень мрачном состоянии духа вследствие неприятностей, ожидаемых им в Петербурге. Его служебное положение очень заботит меня. Чтобы ободрить его, я дал ему слово осенью побывать в Петербурге, где кстати мне очень хочется повидаться с отцом. Очень может быть, что прямо отсюда я поеду в Петербург.

9 августа.

8 часов утра.

Провел чудесную ночь. Как жаль, что погода такая грустная! Я все-таки пойду сейчас походить по саду.

Я хочу Вас просить, милый друг, не утруждать своих глаз частым писанием мне. Несмотря на близкое расстояние, разделяющее нас, я бы желал, чтобы Вы писали мне не более одного раза в неделю. Если Вы позволите, я буду писать Вам два раза, по средам и субботам, а Вас попрошу писать мне только в воскресенье. Я знаю, как Вы заняты теперь делами, знаю, как велика Ваша переписка, и вместе как неблагоприятно отзывается на Вас писание писем,-поэтому-то я бы и хотел, чтобы моя близость к Вам не была бы для Вас поводом к усложнению Ваших писаний. Что касается меня, то я буду писать Вам здесь в форме дневника и отсылать его два раза в неделю.

Мне решительно нечего просить у Вас; мне не остается решительно ничего желать,-напротив, я нахожу, что Вы слишком меня балуете, что всего слишком много! Безгранично благодарен Вам, милый, чудный, добрый друг, за все это.

Никакими словами нельзя передать то наслаждение, которое я испытываю среди этой тишины, и как благотворно на меня действует вся обстановка моего очаровательного уединения!

Когда погода установится; я с удовольствием побываю во всех тех местах, где бывал прежде с чаем. Теперь придется ограничиться садом и ближайшими окрестностями дома. Но этого для меня покамест вполне достаточно. Я совершенно очарован садом. Попробую перед обедом сходить купаться.

До свиданья, милый друг мой!

Благодарю Вас бесконечно за все очарования, которыми я здесь буду пользоваться.

Ваш П. Чайковский.

Симаки.

9 августа.

7 часов вечера.

1879 г. августа 9-11. Сиамаки.

Сижу на балконе, наслаждаюсь чудным вечером, мысленно обращаюсь к виновнице моего благополучия и благодарю ее.

Опишу этот первый день с некоторою подробностью. Спал превосходно. После кофе тотчас же сел заниматься и не заметил, как время прошло до обеда. Совершив эту необходимую церемонию с величайшим удовольствием, опять сел заниматься и проработал до четырех часов. Так как погода начала разгуливаться, то я решился совершить большую пешую прогулку. Сошел вниз, потом через огороды поднялся до маленькой березовой рощицы, перешел канаву, очутился в поле и по разным дорожкам и межам шел до тех пор, пока не очутился в лесу. Не могу с точностью определить, какой это лес; знаю только, что, стоя на опушке, я имел перед собой вдали Мариенгай и верхнюю часть монастырской церкви, а несколько правее- крышу завода, казарму и аллею, ведущую в Симаки. Не встретил ни души, что составляет для меня всегда главную прелесть прогулок, и, употребив на это путешествие ровно два с четвертью часа скорой ходьбы, возвратился в свой несравненный уголочек. Написал четыре письма, потом перенес столик на балкон и, упиваясь чудным чистым деревенским воздухом (чего я лишен совершенно в Каменке), пишу Вам эти строки. Нельзя передать словами, до чего я хорошо, легко, бодро себя чувствую. Спасибо Вам, друг мой. До завтраго!