Корень промолчал, догнал сына и, трудно вздыхая, шагал сзади. А когда выбрались к могиле и начали выходить на нее, виновато сказал:

–  Правда, сынок, твоя. Не могу я дать тебе ни пару верную, ни счастье. Что сделаю? Девушек поблизости нет, друзей в нашей пуще тебе тоже трудно отыскать. Но не сожалей о мире буйном, озабоченном, что господствует там, в городищах. То - морок, неволя. Сбоку глянешь - будто и веселье, радость. А очутишься там - будто в грязь влезешь. Потом и выбрался бы, но не тут-то было, нельзя! А здесь - воля, простор! Синее дивоколо - брат тебе, солнышко - отец, зори ясные - сестрицы! Разве не так?

–  Эх, отче!
– с упреком отозвался сын.
– Ведь не всегда же вы так думали? Были же и в краях далеких, и в походах, видели царства большие, людей бесчисленную силу.

–  Видел, видел - буркнул Корень - век бы того не видеть! И теперь, как приснится, - сердце мрет. Не нюхал ты, чем пахнет рабство. Неволя многолика, у нее веревочек - не сосчитать. Не опомнишься, когда и запутаешься, словно муха в паутине.

–  Смотри, смотри!
– закричал Зореслав, достигнув верховья могилы.
– Сошлись!

–  Как будто пыль на горизонте, - пробормотал Корень, заслоняясь ладонью от солнца.

–  Не пыль, а войско, - взволнованно отрицал сын.
– С врагом сошлись наши воины!

–  Прольется крови невинной - вздохнул Корень, бросая мешок на землю - Ну и что тебе здесь делать, чего бежал, сумасброд? О, смотри, блестит что-то в пыли!

–  Мечи и копья!
– пылко вскрикнул Зореслав, махнув рукой.
– Эх, мне бы в десницу что-либо!

Услышав зажигательный разговор, из-за каменного болвана выглянула Мирося, увидела юного парня и остолбенела. Она еще никогда не видела такого распрекрасного парня: на раскрасневшемся от волнения бронзовом лице, будто две голубых зари, искрились глаза, под расхристанной вышиванкой перекатывались тугие волны мышц, буйнорусий чуб, будто спелый сноп ячменя, взвихрен грозовым ветром.

–  О Перун!
– прошептала девушка, прислонив ладони к груди – Яр-Див появился на могиле.

А юноша, глядя в даль, аж вскакивал, как будто под ногами у него был распеченный песок.

–  Разве можно так беспомощно стоять, когда там битва кипит!

–  Ежедневно люди где-либо кромсают друг друга - с насмешкой сказал пастух.
– Везде не успеешь! Эх, немудрый ты!

–  Лучше немудрая храбрость, чем умное безразличие!
– крикнул сын.

–  На всякого дурака, который захочет воевать, не напасешься своей кровушки!

–  О Световид!
– тем временем шептала Мирося, не сводя влюбленного взгляда от фигуры юноши - Отченька боялся, чтобы стрела какая меня не зацепила. Вот она - встретила! В сердце кольнула. Это он - мой царевич из снов девичьих.

–  С собой беседуешь?
– поинтересовался Боян.
– Или пришел кто?

Корень, заслышав голоса, подступив к камню увидел Бояна.

–  Боян славный!
– радостно приветствовал он его - Благословение Матери-земли тебе. Давно не было тебя в наших краях.

–  Не Корень ли?
– спросил певец.

–  Он самый. Я, да еще мой сын Зореслав.

–  Зореслав - даже засмеялась Мирося сама к себе – странное имя!

–  А тебя чего сюда принесло?
– поинтересовался Боян.
– Оставил отару, пришел в степь.

–  А спроси меня, глупого!
– с досадой ответил Корень.
– Сынка моего потянуло на битву посмотреть!

–  Все они одинаковы - кивнул Боян.
– Мой провожатый такой же вспыльчивый, аж подскакивает.

–  Потому что еще не обожглись. Вот и Зореслав мой - воет как волк ночью: хочу между людей, хочу в городище, хочу в странствия. В ловушку ему приспичило, вот как я думаю. Хоть ты ему скажи, Боян, может тебя, мудрого, он послушает.

–  А что я ему скажу?
– хитро ухмыльнулся певец - цветок чертополоха как ни завораживай - он все равно чертополоховое семя родит. А пшеницу хоть смешай ее с беленой, а она все же золотой колос выбросит из ростка. Не бойся за сына, Корень, орлиные крылья просят полета. Знаю, с неба можно упасть на скалы, разбиться, а однако путь орла один-единственный - над горами, в небо!

–  Вот спасибо, помог - недовольно сказал Корень.

–  Красиво сказал Боян - радостно отозвался Зореслав.

–  Да я знаю - вздохнул Корень - что тебе по нраву такие слова. Конечно, орленок хочет воли, а отец не пускает. Но одно дело лететь орленку над горами, над степями вольными, а другая - стремиться к падали, где меж трупов вьются мухи и воронье.

–  Тоже мудро сказал, Корень - похвалил Боян - Однако настоящий орел не коснется клювом падали, хотя и пролетит над ним. Поэтому не бойся за юную птицу!

–  Эх, разговариваем о пустом - вскрикнул Зореслав, - а там что-то страшное творится!