–  Ты пойдешь дальше, чтобы добыть живую воду.

–  Я достану живую воду.

–  Ты вернешься сюда, вернешься сюда, сюда, сюда, сюда….

–  Я вернусь сюда - согласился Зореслав.

– И забудешь, где ты был, что видел.

–  Забуду!
– всхлипнул от страшного напряжения яровит - Забуду.

–  Ты принадлежишь мне, мне, мне… - гремело в подземелье, и безразличные стены поглощали эхо, а зловещая Кали, танцуя на груди юного спящего бога, улыбалась насмешливо и загадочно.

Дума четвертая

Мара волчьей долины

Ведьма

Печерун решил довести свой замысел до конца. Темной ночью пустился он к Волчьей долине. С собой никого не брал, чтобы даже доверенные дружинники не ведали, куда он ходил.

Темные тучи закрыли дивоколо. Деревья в долине гудели враждебно и грозно. Где-то в чаще выли волки. Печерун, превозмогая мурашки, шел между зарослей, едва передвигая ноги. Иногда останавливался, вытирая из чела обильный пот, и тогда в голове пробегала трусливая мысль: а может вернуться? Царю можно сказать, что ведьма отказалась. А потом… а что потом?

Опять склоняться перед ничтожным капризным дедом. Опять мучится неутоленной жаждой власти. Царевну не склонишь к повиновению - это уже ясно. Нет, нет, надо превозмочь себя. Кто стремится достичь чего-то большого, должен идти на что-нибудь!

Так он пробирался дальше и дальше, ощупывая тропу между вековыми деревьями и сорняками. Наконец среди непролазных терновников замигал желтый огонек, над головой в ветвях застонал сыч. Печерун постучал палкой в ствол дуплистой ивы, сожженной громом, что стояла возле стремительной глинистой кручи. Послышалось свирепое кошачье шипение, блеснули огненные глаза. Советник отшатнулся назад - еще, чего доброго, глаза повыдирает котище!

Из глубины холма прозвучал загробный голос:

–  Кто там?

–  Я - откашлявшись, сказал несмело Печерун.

–  Вижу. Когда есть что толком сказать, заходи - прогудело в горе.

Печерун, согнувшись, развернул кусты, ступил в низенькое тесное жилье. На него дыхнуло запахом трав и болота. В маленькой печи между челюстями горел огонек, в горшке что-то булькало, прыскало. Около печи сидела ветхая баба в грязном тряпье закутанная до самых глаз красочным византийским платком, из-под которого торчал длиннющий крючковатый нос. Она шевелила палкой дрова, не обращая внимания на гостя.

Печерун хотел разогнуться, но уперся теменем в потолок. Ступив в сторону, зацепил кота. Истошный визг подбросил его на месте, сердце ушло в пятки, он хотел выругаться, и вовремя прикусил языка. Ведьма молча показала ему на обрубок пня. Советник с облегчением сел, пригладил бороду. Напряжение проходило, он с интересом осмотрел душное и убогое жилье. «Неужели она что-то ведает? Почему же тогда живет в такой тесноте»?
– подумалось Печеруну.

–  То для тебя теснота - прошамкала ведьма, блеснув на него бельмастым глазом, - а для меня - дворец княжеский. Не для человеческого глаза мои хоромы, Печерун, и моя красота.

«Дивоглядная красота»!
– едва не засмеялся советник, однако ведьма пропекла его таким взглядом, что он решил замкнуть свои мысли глубже, так как по всему видать, читает проклятущая баба мысли, никуда не денешься. Надо идти напрямик, ни без игры.

–  Вот теперь хорошо мыслишь - кивнула ведьма, опять шевеля жар возле горшка - говори же, чего желаешь?

–  Царь тяжело болен - начал Печерун.

–  Ведаю.

–  Хотел жениха для дочки, чтобы наследника родила. Но норовистая очень, не захотела и моего сына.

–  К чему бы это? Боярская же кровь.

–  Полюбила пастуха - злобно сказал Печерун - Зореслава.

–  Ведаю - оскалилась ведьма - Корня сынок. Могучий юноша, есть кого полюбить.

–  Выбить бы из нее ту любовь.

–  Трудно - отрицала баба - даже мне любовь расстроить тяжело. Травы не помогут. Но ты и сам можешь.

–  Что?

–  Пастуха. Того самого, к Световиду, царевна же поплачет, да и…

–  Его уже нет. Он никогда не вернется в Витич.

–  Почему так?

–  Пустился в далекие края за живой водой для царя. Я надоумил.

–  Хе-хе-хе - захихикала ведьма, покачиваясь на стульчике - Ведьмовской ум имеешь. Как же это ты удумал?

–  Царь не давал спокойствия: все бессмертия хочет. Вот я и…

–  Гм. А от меня чего желаешь? Может, и сам захотел бессмертия?

–  Зачем мне те прихоти - махнул рукой советник - я пообещал царю, что ты сделаешь его бессмертным, что будто знаешь такое зелье, которое отворачивает смерть.

–  Хм. Ты правду сказал. Знаю такое зелье.

Печерун оторопел, не зная, шутит баба или нет.