Дима вдруг заулыбался.

– Не поверите, это выглядит как дешевая мелодрама, но девушка эта, про которую Вам говорили, моя старшая дочь.

– Старшая дочь? Но по документам у вас только сын от первого брака.

– Да, от первого брака у меня сын Миша, но у меня оказалась ещё и внебрачная дочь, о чем меня оповестили совсем недавно. Мы расстались с её матерью раньше, чем я узнал, что она беременная.

Дима продолжал счастливо улыбаться, и очевидно было, что он рад обнаружению ещё одного ребенка.

– Дима, - вскричала его собеседница, переходя на доверительный тон в связи с необычностью ситуации, - ты уверен, что это не какая-нибудь авантюристка?

– Светлана Александровна, - тут Дима развел руками, как бы показывая себя.
– Ну, какая я добыча для авантюристки? Что с меня взять? Пару уроков математики?

– Действительно, никакая, - Светлана Александровна призадумалась.
– А что же ты Тамаре ничего не рассказал?

По его лицу директор поняла, что упоминать о Тамаре не следовало.

– Тамара сначала не дала мне такую возможность, а потом я решил, пусть всё идет, как идет. Раз она считает меня способным изменять ей с молоденькими девушками... Нет, видимо, взаимопонимания.

Дима замолчал, не продолжая, молчала и Светлана Александровна.

– Возможно, ты прав, - сказала она, - и в сущности, это твое сугубо личное дело.

– У тебя сейчас урок?
– сменила она тему разговора.
– Тогда иди, сейчас будет звонок.

Дима вздохнул с облегчением, попрощался и вышел из кабинета.

Ну и дура эта Лизина, подумала Светлана Александровна. Такого порядочного мужика оттолкнуть из-за пустых подозрений. Не похоже, что он ей простит.

И она задумалась о том, как поделикатнее объяснить Тамаре, что дело её швах.

24

Лето и осень после смерти Анатолия были тяжкими для Натальи. Ей перенесли один экзамен в деканате, но не успели похоронить отца и вернуться, как следовало готовиться к следующему экзамену: времени предаваться горю не оставалось. Дима осунулся с лица, и Наташа видела: исподтишка глотал какие-то таблетки; Светланка могла целый день пролежать на диване, не двигаясь, не разговаривая, механически равнодушно поглощая предложенную ей пищу.

Наташка все видела, но ей надо было спихнуть хоть как-то экзамены и закрыть второй курс.

Дима ей помогал, и делал это с большой охотой: он оживлялся, взгляд становился сосредоточенным, объясняя дочери теорему анализа, он находил точные слова и формулировки. Слушая отца, она одновременно вспоминала обрывки разговоров, отдельно брошенные слова, все то, что было в ее прошлом связано с именем Дмитрия Панина, и только теперь осознавала, какое глубокое уважение, несмотря ни на что, испытывали к нему ее мать и приемный отец, и она сейчас хорошо понимала, почему: фантастически красивым и логически совершенным возникал, выстраивался в ее уме мир математических абстракций, который раскрывал перед ней Панин, ее родной отец, от которого, как совсем недавно сказал ей ее другой отец, она и унаследовала склонности к точным наукам. Наташа была согласна, склонности она унаследовала, но как-то разбавлено, частично, осознавала, что унаследовала его талант не в полном объеме, и видя, как он растерян от случившегося несчастья, и является недостаточно надежной опорой ей и сестре, не сердилась, не презирала его за это, а старалась взять как можно больше забот на себя, понимая, что если в одном человеку дано много, в другом может и не хватать, не все рождаются универсалами.

До такого понимания личности Панина никогда не могла подняться Виолетта.

25

Наталья настаивала на том, чтобы Дима купил квартиру: стало тесно в одной комнате, особенно когда приезжала из университета сама Наталья. Они вдвоем со Светланой теснились на диване за шторкой.

После сдачи сессии Наталья решила, что им со Светланой следует уехать к бабушкам, пожить там на даче с двоюродными братьями, как они обычно делали, когда еще живы были их родители. Обычное течение летних каникул должно было помочь Свете отойти от шока. А Дима тем временем занялся бы квартирным вопросом.

Дима выбрал путь наименьшего сопротивления, просто отправился к дочери Полины Андреевны Ирине.

Последнее время Полина Андреевна редко появлялась у себя в комнате: ей тяжело было подниматься на пятый этаж, и жила у дочери. Внук вырос, обитал у подружки в Москве, и они жили втроем: дочь, зять и она.

Дима пошел к ним с Натальей. Полина знала их историю, слышала о Лиде ещё от Антонины, и с интересом отнеслась и к Наташе, и создавшейся ситуации.

Наташка, хоть и была родной дочерью Димы, но воспитанная Анатолием, обладала коммерческими данными, напрочь отсутствующими у Дмитрия. Она навела маркетинг, узнала цены, знала их зависимость от этажа, качества дома, времени строительства, все данные у нее были с собой. Кроме того, она знала, как оформить куплю продажу, и сколько это будет стоить, если пользоваться услугами фирм по продаже недвижимости.

Всё это она выложила перед новыми для нее знакомыми, предложила цену, они помялись, сказали, что им нужно всё обдумать.

– Слишком долго не думайте, уходя, - строго сказала им Наташа.
–

Дима тоже уже не молодой, не очень-то ему подниматься на пятый этаж, просто это для нас самый удобный вариант, да и для вас тоже.

Ирина думала бы долго, считая, что может быть, лучше сдавать, но Полина не соглашалась на это, боялась за свои вещи, а тут сын надумал жениться, нужны были деньги на свадьбу, на покупку квартиры и Ира согласилась.