— Да, я тебе тоже, — чуть слышно отозвалась она.

Луиза протянула её буклет с какой-то анкетой и улыбнулась.

— Я заполнила за тебя заявление в колледж. Ты сможешь выучиться на дизайнера, как ты и мечтала.

— Что ты, Лу! — Ужаснулась Катина, расширив глаза. — Я не могу принять.

— Не обсуждается, — отрезала она, улыбаясь. — Я уже оплатила тебе первый семестр. Начни новую жизнь, Катина. Такую же новую, какую даешь мне ты.

Искренность. В ней было столько неподдельной искренности, что Катина почувствовала себя самым паршивым человеком на всем свете. Господи, всё равно, что пытаться обманывать ангела. Доверчивого и чистого. Открытого и доброго.

Катина чуть не расплакалась. И просто не нашла, что ответить. Даже не смогла без комка в горле поблагодарить по-человечески.

— А куда мы едем? — внезапно опомнилась Белочка, оглядываясь по сторонам.

— У тебя сегодня узи, — обрадовавшись, ответила Лу.

Катина расширила от удивления глаза. Нет, она не готова! Вот так — вдруг! Сразу. Вот абзац.

— Что?! Быть не может! Нет! Во вторник же…

— Сегодня как раз вторник, — напомнила Лу.

— Ребанный йод, — прошептала она, прикрыв ладонью рот.

Она была напугана. До ужаса напугана. «Сама заварила — сама и расхлебывай.» Буквально через пятнадцать минут придется ой-как много расхлебывать. Боже.

— Ох, я так волнуюсь, — не скрывая радости, восторгалась Луиза. — У тебя уже восемнадцать недель. Так хочу, чтобы малыш повернулся к нам личиком. Хочу повесить его первую фотографию дома.

Катина закрыла рот рукой, отвернувшись к окну, и почувствовала, как слезы против воли катятся по щекам. Всё это оказалось труднее, чем она могла себе представить.

— Как думаешь, он похож на меня? А он полюбит книги? А, может, ему захочется с возрастом заниматься спортом, как Патрику? А вдруг это будет девочка? Тогда я смогу найти для неё маленькие пчелиные колготки! Можешь себе представить? У меня будет маленькая пчелка.

Кларк щебетала без остановки, чувствуя себя так, словно у неё вырастали крылья. А Катина знала, что собственноручно эти крылья вот-вот отрежет самыми острыми в мире ножницами.

***

С хлюпающим звуком доктор выдавил на живот Белочки специальную смазку для УЗИ. Холодно. Хотя это было не важно…

— Ты… Умеешь долго злиться? — издалека начала Катина.

— Да, я бываю злопамятной. Временами, — безмятежно отозвалась Луиза.

Катину передернуло. Господи.

— Слышите? — Спросил доктор Катину.

— Что слышу? — Непонимающе отозвалась она, нахмурив брови.

— Сердцебиение, — улыбчиво ответил доктор. — Волнуетесь?

Катина решила, что доктор говорит про её сердцебиение, которое — без вариантов — сейчас было просто бешеным.

— Да, очень даже, — съязвила девушка, набираясь смелости.

— Так, — немного нахмурился доктор, глядя на экран. — Что-то пока не могу найти вашу кроху.

Разумеется, он не мог. Она же не была беременна. Всё, боже. Сейчас или никогда. Прости, Луиза, ты возненавидишь её за это. Ты возненавидишь всех после этого. И твой ангельский нимб медленно, но стремительно превратится в два алых острых рога.

Никто бы не простил, пожалуй.

— Боюсь, и не найдете, — бросила она доктору и обернулась к Кларк. — Луиза, я должна тебе сказать…

Начала — заканчивай. Давай, у тебя нет выхода. «Сама заварила — сама и расхлебывай.»

— … я ведь…

— О, а вот и сердечко ребенка, — радостно заверил доктор.

— Ага, конечно, — съязвила Катина. — Я вовсе не… Что?!

Она не могла поверить в услышанное. Это шутка какая-то, верно?

— Святая макаронина! — Она бросила взгляд на свой живот, ужаснувшись. — Там что, ребенок?! Вот абзац! Как он туда попал?!

Лу засмеялась, хотя на глаза у неё навернулись слезы. Слезы искреннего счастья. Луиза была так чиста душой. Боже ты мой, Катина. Что же ты наделала?

— Да, вот чудо — так чудо, — согласился доктор, продолжая водить по животу Катины приспособлением.

— Так что ты хотела мне рассказать? — с теплой радостью спросила Лу, погладив белочку по плечу.

Катина замялась, всё ещё пребывая в расстроенных чувствах и шоковом состоянии.

— Я так, — она сделала паузу, — волну-уюсь, — пожав плечами, сконфуженно улыбнулась она.

Это был настоящий абзац. Тотальный. Глобальный. Катина только в тот — спустя шестнадцать недель — момент всё окончательно поняла. Она была…